Дикари - Шеридан Энн

Я сжимаю челюсти. Она была так близка к тому, чтобы заслужить хоть немного уважения с моей стороны, пока ей не пришлось пойти и все испортить. Даже после всего, через что ей пришлось пройти, она все еще не может понять, в чем она ошибается.

Я закатываю глаза. А мне уже стало жаль ее. Обратная дорога была долгой, и большую часть времени она провела, свернувшись калачиком. Роман даже сел сзади и позволил ей немного посидеть рядом, пока она рыдала, мысленно проигрывая все, через что ей пришлось пройти с тех пор, как Джованни впервые забрал ее. Так что да, я сочувствовала ей. Я даже подумывала о том, чтобы усадить ее и предложить выпить чаю или кофе и обсудить все это, чтобы помочь избавиться от навязчивых воспоминаний, но к черту все это сейчас. Если она хочет продолжать наносить удары в спину, то это ее дело.

Роман смеется, веселье появляется на его лице, пока он не понимает, что она серьезно. Его улыбка исчезает, и он отстраняется от нее.

— Ты, блядь, шутишь, да? Я скорее выколю себе глаза ржавым выкидным ножом, чем позволю тебе снова влезть в мою жизнь. Ты уходишь прямо сейчас и никогда не вернешься. Забудь, что ты когда-либо знала меня.

— Роман, нет, — говорит она с нотками паники в голосе. — Не поступай так с нами. У нас такая долгая история. Как ты можешь вот так взять и выбросить это? Ты был первым мужчиной, которого я когда-либо любила. Единственным мужчиной. Пожалуйста.

Чувствуя, что это становится слишком личным, я собираюсь уйти, но легкое движение заставляет Романа перевести взгляд на меня. Он задерживает мой взгляд на мгновение, прежде чем снова переводит его на Ариану, и на одну ослепительную секунду на меня нахлынул поток воспоминаний, каждое из которых заставило меня сжать бедра.

— Я бы не вернулся к тебе, даже если бы ты была последней женщиной на земле, даже для быстрого траха. Я двигаюсь дальше, — говорит он, его взгляд снова быстро скользит к моему, прежде чем вернуться к женщине, которая вонзила нож прямо ему в грудь. — У нас с тобой все было кончено давным-давно. Убирайся к чертовой матери и не возвращайся.

Роман делает шаг к двери, берется за ручку и широко распахивает ее, позволяя прохладному утреннему ветерку яростно обдувать ее, сдувая волосы с лица. Роман не произносит больше ни слова, пока она пытается поймать его взгляд, но он отказывается и позволяет скучающему выражению остаться на его лице.

Секунды идут, и, поскольку у нее совершенно нет выбора, она издает болезненный рык и выходит за дверь, волоча за собой свой Louis Vuitton. Как только она переступает порог, Роман с громким стуком захлопывает дверь и отходит в сторону, чтобы понаблюдать за ней из окна и убедиться, что она уходит.

Проходят минуты, пока я не слышу едва уловимый звук автомобиля, и не проходит и минуты, как Ариана нажимает на газ и уносится прочь, надеясь больше никогда не вернуться.

Уверенный, что она ушла из нашей жизни навсегда, Роман поворачивается ко мне лицом, его глубокий взгляд задерживается на моих голубых глазах, затем, слишком быстро, он отводит взгляд, разворачивается на каблуках и уходит.

21

Мой рот едва вмещает бургер, и я с трудом пытаюсь откусить кусочек. Не знаю, почему я сделала его таким чертовски большим, но вариантов было слишком много. Что я могу сказать? Я девушка, которая любит всего понемногу… а может, и помногу.

Соус вытекает снизу, и я пытаюсь поймать его до того, как он размажется по мраморному полу, но, естественно, координировать себя, бургер и соус одновременно — все равно что строить ракету и учиться управлять этой дурацкой штукой.

Соус стекает прямо на переднюю часть моей обрезанной майки, и пока я пытаюсь не испортить ее еще больше, содержимое бургера вываливается прямо на пол.