Неспортивное поведение - Рэйчел Дайкен

— Ты забыл, что я с тобой живу. Я невосприимчива к твоим прелестям. — Я была такой лгуньей. Это было все, что я могла, но он ясно видел все мелочи, которые пыталась скрыть. Головную боль, истощение, темные круги под глазами. Было достаточно плохо, что Джекс был подозрительным, но Миллер даже не должен был знать меня так хорошо.

— Минуты тикают, Вафелька, иди переодеваться.

Я посмотрела на свои спортивные шорты и кроссовки Nike.

— Чем плохо то, в чем я сейчас?

— Вижу, ты собираешься все усложнить.

Миллер перекинул меня через плечо, отнес в гостевую спальню и положил на матрас. Я подпрыгнула, и моя голова почти врезалась в его подбородок. Миллер рылся в моей сумке и скоре у меня над головой пролетела пара джинсов, а затем один из моих любимых топов (как он вообще об этом узнал)? Совпадение? Миллер нашел пару сапог от Gucci и добавил их в кучу хрени, брошенной в мою сторону. Он замер, а затем подошел к комоду, где я держала свои драгоценности. Его большая ладонь что-то схватила, и парень подошел ко мне.

Вздохнув, схватил меня за руку и положил в ладонь пару бриллиантовых гвоздиков. Тех, которые подарил мне папа на окончание колледжа. Тех, которые я не надевала в течение двух недель из-за страха, иррационального гнева, печали.

— У тебя две минуты.

Он закрыл за собой дверь.

И вместо того, чтобы сказать ему, что думаю, или спорить, я встала на подкашивающиеся ноги и переоделась.

ГЛАВА 16

МИЛЛЕР

Она меня убивала.

Это была не быстрая смерть.

Кинс представляла собой все, что, как я себе поклялся, никогда не повторится. Например, подружиться с девушкой, в которую я мог бы влюбиться. И каким-то образом после той первой ночи, когда слышал, как она плакала до тех пор, пока не погрузилась в сон, я пропал и потерял свой долбанный рассудок.

Не то чтобы я только беспокоился.

Если бы все было так легко, я бы просто подставил ей плечо, чтобы она поплакала, когда попросит.

Нет, все было хуже.

Некоторым образом из-за каждой маленькой причуды Кинси мое тело приходит в состояние повышенной боеготовности; в первый раз, когда я принимал душ после нее, то чуть не пробил головой стену. Я чуть не задохнулся от запаха лаванды с кокосом, и каждый следующий день после моего первого рокового душа, время, которое я там проводил, по понятным причинам увеличилось более чем в два раза, просто от одной мысли о ней, я был готов извиниться и выйти из комнаты.

Я мог бы принять ее крики.

Мог бы принять то, что она плакала, пока не вырубалась.

Что же я не мог принять? Пустоту на ее лице. Кинси была сильной девушкой, той, которая внезапно что-то потеряла, я просто не знал, что именно. Почему она так терзалась?

Я знал лишь то, что Джекс держал от нее в секрете болезнь отца, пока не стало слишком поздно. Он отнял у нее время.

Время.

Блядь.

Я слишком хорошо знал это чувство.

Время — это все, что у нас было.

Я провел недостаточно времени со своей мамой.

И то, что ее вырвали из моей жизни, прежде чем я смог разделить с ней последний совместный завтрак, последнюю улыбку, это все еще травмировало меня.

Я вздрогнул.

— Итак. Куда мы едем?

Аромат Кинс станет моей погибелью. Я случайно повернул машину и чуть не сбил пешехода, пока пытался сместить вес на свою левую ногу, все в тщетной попытке скрыть факт, что я так возбужден, что у меня двоилось в глазах. Трение об обтягивающие джинсы, на самом деле мне не помогало, проклятые джинсы.

— На свидание. — Я улыбнулся из-за ее дискомфорта.

— Точно, но ты сказал, что готовишься к свиданию.

— Говорил.

— Так, с кем же мы встречаемся?

— Увидишь. — Заехал на автостоянку больницы и припарковался. — Просто постарайся быть позитивнее и не кричать.

— Не кричать? — Она нахмурилась. — Почему, черт возьми, мы приехали в больницу?