Леди и лев - Керк Синтия (2005)

– И не напоминай мне. Я просидел у нее на ступеньках всю прошлую ночь. Единственный, кто в конце концов надо мной сжалился, был этот огромный дворецкий. Он вышел и приложил к моим ранам чистую марлю, а потом позвал экипаж. – Дилан потянулся за полотенцем. – Мне кажется, что на правой щеке началось заражение.

– Может быть, тебе полегчает, если я поговорю с ней? Объясню, что ты хотел вычеркнуть ее имя из списка… и сэра Реджинальда тоже.

– Это не имеет значения. Сам факт, что я хотел получить о них сведения, уже преступление в ее глазах. Да и в моих тоже. – Он скомкал полотенце и запустил его в угол комнаты. – Я не осуждаю ее за то, что она ненавидит меня. И что мне действительно взбрело в голову?

– Ты рассуждал как человек, который беспокоится о том, чтобы преступник был пойман.

Дилан только хмыкнул.

– Так может говорить только полицейский.

– Ты фактически и был полицейским целых десять лет. Отслеживание контрабандных каналов – попытка положить конец нелегальной деятельности. С какой стороны ни посмотреть, твои египетские похождения были не только скандальными, но и весьма эффективными. Если тебе когда-нибудь надоест потрошить мумии и пирамиды, Скотланд-Ярд примет тебя с распростертыми объятиями.

– Спасибо за совет, но я сыт по горло полицейскими приключениями. – Дилан сел в кровати. Голова у него кружилась от виски и от лекарств. Виски он пил не переставая все эти два дня. – Хотя боюсь, что десять лет работы в полиции наложили на меня определенный отпечаток.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты сам отлично все понимаешь. Я никому не доверяю, Самсон. Я даже не могу представить, что вообще когда-нибудь смогу доверять людям.

– Это можно понять. Ты провел десять лет как разведчик в стане врага, и всегда тебя окружали люди, которым нельзя было доверять. Почему ты думаешь, что я живу в безвоздушном пространстве? – Самсон затянулся трубкой, его глаза потемнели. – Я тоже видел в своей жизни много грубого и бесчеловечного и тоже имею веские причины потерять доверие к людям.

Дилан потер лоб. Хотя его друг пришел навестить его с самыми лучшими намерениями, но ему стало только хуже.

– Если говорить правду, мне кажется, что единственный, кому я не верю, – так это я сам. Единственный человек, которому я не могу доверять.

– Ты просто устал и переживаешь за Шарлотту. Тебе станет лучше, как только эти раны заживут.

Но Дилан опасался, что они не заживут, по крайней мере раны, которыми кровоточили его сердце и душа. Он прожил до тридцати трех лет в одиночестве и рассчитывал наслаждаться им и дальше. Ему хватало своего собственного общества, и он даже бравировал тем, что ему ничего не нужно, кроме пустыни. Он легко вступал в связи с женщинами и так же легко рвал их. Только иногда чувствовал он тоску по чему-то неосуществимому и надеялся, что не всегда жизнь его будет похожа на одинокое перекати-поле. Кроме Египта с его чудесами и великолепием, в его жизни не было никого или ничего, что имело бы смысл. Но это было прежде, до того, как он встретил женщину с волосами цвета лунного света.

А теперь он своими собственными руками разрушил возможность быть рядом с ней.

– Хотя она меня теперь ненавидит, я все равно должен рассказать ей, как на самом деле умер Фэрчайлд.

– Мы не знаем наверняка, что обрушение пещеры кто-то подстроил.

Дилан посмотрел на него недоуменно. Самсон пожал плечами:

– Действительно, это очень похоже на убийство. Но все это произошло больше двух с половиной лет назад и к тому же на другом континенте. Как говорят в Скотланд-Ярде, «холодный след».