Леди и лев - Керк Синтия (2005)

– Я никогда не должна об этом забывать, – громко произнесла она. – Потому что я никогда не должна забывать своего мужа.

Привычное уныние овладело ею, и она почувствовала умиротворение. Вот такой она и должна быть: скорбной и безутешной. Ей совершенно ни к чему было идти на эту лекцию. Мало того что она касалась египтологии, но ее к тому же читал тот самый человек. Именно ему одному судьбой было предназначено остаться в тоннеле, когда там не выдержал крепеж. Так оно и было бы, если бы не ее вмешательство.

Конечно, это было ужасно – так думать. Мистер Пирс еще меньше, чем Йен, заслуживал быть заживо похороненным в гробнице. Даже если он когда-то и в самом деле подорвал динамитом усыпальницу фараона Тутмоса.

Почему же тогда она чувствует себя обманщицей? Неужели она в самом деле готова предать забвению свою скорбь после двух лет и семи месяцев вдовства? Если это так, значит, она еще более безнравственна, чем подозревала. Просто упрямая, самовлюбленная, легкомысленная дурочка, ничем не лучше тех двух кумушек на вчерашней лекции. И, натравив на них Нефер, она только испортила всю церемонию, посвященную памяти ее отца.

Больше всего ее огорчало, что она получила ни с чем не сравнимое удовольствие от того небольшого отрывка доклада, который ей все-таки удалось услышать. Какое невыразимое наслаждение она испытала, когда Пирс перечислял имена фараонов восемнадцатой династии! Его описания скарабеев заставляли ее сердце биться от возбуждения. Для нее перечисление амулетов и мумий было таким же соблазнительным и ласкающим слух, как сонеты Петрарки. На лекции мистера Пирса она как будто открывала сундучок с сокровищами и разглядывала его великолепное содержимое. Это было то богатство, которым она когда-то владела и которого больше не заслуживает.

И совсем уж не следовало ей разговаривать с человеком, который читал лекцию. К своему стыду, она получила удовольствие от их беседы в библиотеке. Ей сейчас редко случалось видеть молодых мужчин. Кроме воспитателей и инструкторов Майкла и духовных лиц, которые руководили ее благотворительным фондом, ее окружение состояло в основном из женщин. Но Дилан Пирс был настоящим мужчиной. С его лица еще не сошел загар Египта. Этот мужественный и уверенный в успехе человек странно смотрелся в мрачном дождливом Лондоне – совсем как Игла Клеопатры – обелиск на набережной Королевы Виктории.

Шарлотта сжала в кулаке пахнущую жасмином мочалку, поливая ароматной пеной свои обнаженные руки. У него хорошие глаза, они ей понравились. Правда, она не смогла бы с уверенностью сказать, какого они цвета, голубые или карие, но это были веселые глаза. Трепетные и все время меняющиеся – как и вообще этот человек.

– Отцу бы он понравился, – пробормотала она.

Сэр Реджинальд наверняка бы одобрил его методику раскопок. Судя по доходящим до нее сведениям, за два прошедших года Пирс стал респектабельным археологом. Теперь о нем отзывались как о кропотливом, рассудительном ученом, который с таким же рвением защищает историческую ценность древних памятников, с каким раньше разрушал их ради своего обогащения. Конечно, ей было приятно, что он так переменился. Египет устал от расхитителей гробниц и охотников за сокровищами. Интересно, что же именно заставило его так разительно перемениться?

Дверь ванной комнаты со стуком отворилась. Нефер от неожиданности спрыгнула с подоконника, перевернув цветочный горшок. Оказалось, что кошку испугала веснушчатая девушка.

– Простите, мэм, но леди Маргарет просит вас спуститься вниз, – произнесла служанка запыхавшись. – И вам надо поторопиться.

– Что-то случилось, Лори? – Шарлотта вышла из ванны и позволила служанке накинуть на нее купальную простыню. – Что, бабуля опять приковала себя к номеру десять на Даунинг-стрит?