Леди и лев - Керк Синтия (2005)

– Барханы мягче пирамид, дорогая моя. Ведь вы не отказали бы мне в любви на песчаных барханах, правда? – Он провел губами по ее губам.

Проклятие, он должен попробовать ее на вкус. Он должен узнать, как это бывает, когда она чувствует к нему то же, что и он к ней.

Первый поцелуй испугал его своей грубой силой, страстью, желанием, которую они не в состоянии были скрыть. У нее был грешный рот, мягкий, влажный и податливый. Он едва перевел дыхание и снова прильнул к ней. И почти в это же мгновение он почувствовал, что ее губы раскрылись ему.

Он и не представлял, что настолько голоден, настолько близок к тому, чтобы потерять над собой контроль. Эти месяцы в Британии притупили его инстинкты, так что он даже не осознавал, как сильно его может захлестнуть жажда женщины. Он крепко прижал ее к себе. Это было единственное, что он мог сделать, чтобы заставить себя сдержаться, чтобы не сдернуть с нее ее черные шелка и не погрузиться в ее плоть.

Он был очарован ею с того самого мгновения, когда увидел ее скачущей по пустыне ему навстречу. И все эти недели в Британии постепенно подтачивали его обычное презрение к европейским женщинам, к их высокомерию и благовоспитанности.

Но Шарлотта Фэрчайлд была совсем другая. Ни одна женщина – ни европейская, ни туземная – не была похожа на нее. Она была ослеплена Египтом и была безразлична ко всему остальному. Точно так же, как и он. То, что она все эти два с половиной года оставалась в тисках общественного мнения, нисколько не повредило ее натуре.

Но он знал, что львица только и ждет случая, чтобы показать свои когти.

Он приподнял ее и обнял. Она не сопротивлялась. Напротив, ее руки обвили его шею, и она прижалась к нему. Он наслаждался ощущением ее тела. Волнение ее груди, биение сердца, мягкое прикосновение ее рук.

Его язык проник в ее рот, и он застонал, когда почувствовал, что она отвечает ему. По вкусу она была похожа на шербет, который подавали на десерт. Как он терпел столько времени? Тот Дилан, каким он был пять лет назад, не стал бы так долго ждать. Он давно взял бы ее в Ассирийской галерее или раздел посреди внутреннего дворика в музее, и полуденное солнце осветило бы каждый дюйм ее желанной плоти.

– Дилан… – простонала она.

Он стал действовать настойчивее, горячее. Под вдовьим трауром скрывалась женщина, которая разгорелась от мужского прикосновения. От его прикосновения. А он так долго не был с женщиной. Сначала многие месяцы тяжелой работы в пустыне, затем работа с Коллекцией в Лондоне. Но больше он не может терпеть.

Он целовал ее шею, а руки расстегивали мелкие пуговки ее, платья. Удивляясь собственному самообладанию, Дилан осторожно потянул шуршащий черный материал и освободил ее плечи. С каким наслаждением он целовал ее. Ее кожа была солоноватой и пахла духами. Он сдерживался, чтобы не впиться в нее зубами. Ему хотелось не только целовать ее, но и поглотить всю целиком.

– Вам не следует раздевать меня, – прошептала она. Но через мгновение она сама вытянула вверх руки и помогла ему спустить платье еще ниже.

Ее дыхание стало быстрым и прерывистым, и он становился все более настойчивым с каждым ее стоном. Под расстегнутым платьем он увидел ее грудь, выступающую над корсетом. Он стал ее ласкать, легонько целуя то одну, то другую грудь. Она так вздрогнула, что страстное желание захлестнуло его с новой силой.

Прикосновения к Шарлотте доставляли ему такое же наслаждение, как если бы он взбирался на пирамиду Хеопса или впервые рассматривал древние статуи в Абу-Симбеле. Это было необыкновенно и восхитительно. Кожа ее была нежной, как шелк.

– Как ты прекрасна, – пробормотал он, и его губы прижались к ней.

Он почувствовал, как ее пальцы погрузились в его волосы. Она была напряжена, как будто тоже изо всех сил старалась сохранить контроль над собой.