Среда обитания: Как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие - Колин Эллард (2015)

Ни об одном другом человеческом чувстве или состоянии не написано столько слов, сколько о любви; с античных времен люди ищут определения этому слову. Ученые собирают данные, берут образцы крови, измеряют мозговые волны – все в попытке свести к цифрам суть того, что мы называем любовью. Однако большинство этих исследований так или иначе сосредоточены на межличностной любви – той, что побуждает нас вступать в длительные моногамные отношения, рожать детей, покупать микроавтобусы и брать ипотечные кредиты. Любовь к неодушевленным объектам также свойственна человеку; но когда мы говорим: «Я люблю это платье», то, как правило, – если речь не идет о такой сексуальной девиации, как фетишизм, – подразумеваем нечто совсем иное, чем когда объясняемся в любви своему романтическому партнеру. Однако есть и те, кто строит романтические отношения со зданиями и сооружениями. Так, гражданка Швеции Эйя-Рита Эклоф влюбилась в Берлинскую стену (когда та еще была цела) и в 1979 г. даже специально съездила в Берлин, чтобы связать себя со стеной своего рода брачными узами. После свадебной церемонии она взяла фамилию Эклоф-Берлинер-Мауэр[3]. Американка Эрика Эйфель (урожденная Лабри) прославилась тем, что в 2007-м вступила в брак с Эйфелевой башней, чьи плавные изогнутые линии покорили ее сердце. Еще одна американка, Эми Уолф, вышла замуж за аттракцион в пенсильванском парке развлечений. Конечно, ничего не стоит отмахнуться от таких людей, называющих себя объектосексуалами, и объявить их «просто психами», однако признаемся честно: большинство из нас когда-либо испытывали особую тягу к определенным предметам, формам, краскам и т. п. По причинам, необъяснимым для меня самого, я в свое время был очень сильно привязан к красивому консервному ножу красного цвета, который мне подарили в ознаменование переезда в первое собственное жилье. Я даже не осознавал, насколько дорога мне эта кухонная принадлежность, до тех пор пока коррозия не унесла ее жизнь. С тех пор вкус консервированной фасоли никогда уже не был прежним.

Притягательность плавных изгибов Mazda Miata возникает не на пустом месте. Наши инстинктивные реакции на геометрию спортивного автомобиля записаны в глубинах нашей нервной системы. Исследования не только показали, что мы предпочитаем изгибы острым углам (причем даже в младенчестве, задолго до того, как на опыте узнаем об опасностях остроконечных предметов вроде ножей или ножниц), но и выявили связь этого предпочтения со свойствами нейронов в отвечающих за распознавание объектов участках нашей зрительной коры. Вкратце, среди наших корковых клеток гораздо больше тех, что приспособлены для анализа нюансов криволинейной поверхности, чем тех, что анализируют поверхность остроугольную. Эти клетки – часть высокоскоростной нейронной системы обработки данных, которая отвечает за формирование первых впечатлений и оценку опасностей. Даже наши первые впечатления от незнакомцев отчасти основаны на анализе простых параметров лица, связанных с формой. Сами того не осознавая, мы формируем симпатию или антипатию к определенным типам лиц менее чем за 39 миллисекунд начиная с того момента, как увидели их. Это примерно 20-я часть времени, необходимого в среднем человеческому сердцу для одного удара{42}.

Однако механизмы, обусловливающие воздействие кинетических скульптур Бисли, вовсе не сводятся к простой взаимосвязи форм и эмоций. Конечно, эти произведения имеют определенное сходство с настоящим лесом, обладая набором черт, которые, по мнению психологов-энвайронменталистов, оказывают благотворное и даже целительное воздействие на психику. Тем не менее то ключевое, на чем строится эмоциональная связь наблюдателя с объектом, имеет отношение не столько к геометрии, сколько к движению и интерактивности.