Помню, как-то на Песах,[115] мы с Инной зашли к Нехемии. Во время Песаха евреи квасного не едят, а поскольку пиво — это самое что ни на есть квасное, то оно тоже стоит вне закона всю пасхальную неделю. Нехемия — такой правоверный еврей, что Песах ему нипочем, и он торгует пивом в свое и наше удовольствие. Заходим и осторожно спрашиваем того самого, запретного.

— Нет вопроса! — в голосе Нехемии звучат бравада и вызов. — Или пива уже свободно не попить!

Мы садимся у окна над морем и получаем пиво с соленьями. Я интересуюсь насчет печений, но тут Нехемия неожиданно проявляет преданность традициям — Песах в самом разгаре, поэтому квасного никак нельзя. Посетителей, кроме нас, особенно нет. Наслаждаемся видом и пьем пиво. Вдруг Нехемия срывается с места, подлетает к нашему столу, хватает недопитое пиво и выливает его в раковину.

Немая сцена, мы слишком ошарашены, чтобы выдавить из себя хотя бы слово.

Нехемия кивает в сторону дефилирующих мимо ресторана хасидов в черных пальто и меховых шапках. Когда опасность удаляется на безопасное расстояние, мы получаем вновь наполненные бокалы.

Завершаю подъем и убеждаюсь, что, несмотря на погоду, дела у Нехемии идут как нельзя лучше — терраска заполнена школьниками, и между столиков мечется выдающаяся спелыми формами официантка. Нехемия встречает меня, как родного: не так давно я подбирал ему материалы для ремонта ресторана и сделал скидку. В прошлый раз, действительно, никого не было, а теперь клиенты не обращают внимания на расположенное в ста метрах модное кафе и валом валят к Нехемии.

— Влади! Ты мне счастье принес! Я как судьбу поменял, — громко восклицает Нехемия и знакомит меня с переросшей его на голову Оксаной-Алоной.

Я продал ему Neptune,[116] который теперь основательно выцвел после летнего сезона и скорее напоминает Blue Comfort.[117] Клиенты, однако, больше обращают внимание на приоткрытые прелести Оксаны, а не на Blue Comfort, хотя, как знать, что действует сильнее.

Внутри терраски столики заняты, а снаружи все мокро от недавно прошедшего дождя. Оксана-Алона сексуально протирает поверхность стола, Нехемия приносит раскладной стул и запотевший бокал с пивом. Что еще надо человеку для счастья после ночного перебора: холодное пиво, ласковое зимнее солнце южных широт, сверкающая радуга капели, рокочущее внизу под обрывом море, приятный соленый бриз.

— Признай уже факты, Шпильман, — говорит мое РОмантическое Сознание.

— Полная чушь! — отвечает мое же РАциональное Здравомыслие.

РОС: Ты просто боишься посмотреть фактам в лицо!

РАЗ: Таким фактам надо морду бить.

РОС: Фу, Шпильман!

РАЗ: Глупости все.

РОС: Скольких тебе еще надо на тот свет отправить: пять, десять, пятьдесят?

РАЗ: Я краски продаю! Про-да-ю краски!

РОС: Ага! Щас! Судьбу ты, Шпильман, продаешь. Су-удьбу-у! Ты внутрь загляни, ты когда-нибудь у Нехемии полную терраску видел?

РАЗ: Дождь шел, вот к нему и набились.

РОС: Сам глупости порешь — к нему и в самую жару под кондиционер не шли, а теперь набились? Снаружи — одно удовольствие сидеть.

РАЗ: На Оксанку слетелись.

РОС: Идиот, ты приглядись — молодняк из школы сок пьет с мороженым.

РАЗ: Случайно.

РОС: Почему все всегда сидели на променаде у конкурентов, а теперь сюда рвутся? Почему Нехемия всю жизнь бобылем прожил, а на старости лет молодую бабу завел?

РАЗ: Совпадение.

РОС: Шпильман, ты вроде не дурак — так почему же ты с таким упорством все отрицаешь. Забыл что ли?

РАЗ: Что забыл-то?

РОС: Ты же тогда на Песах Нехемию к себе в отдел приглашал! Смени, говоришь, обстановку, покрась в модный цвет…

РАЗ: Ну и что?