Продавец красок - Александр Тарнорудер

— Если паломник заявляет, что исцелился, то, перед тем как предстать перед медицинским бюро, он должен быть осмотрен специальным врачом. Медицинское бюро, созданное в 1947 году, отвечает за первичное освидетельствование и подтверждение. После этого исцеленный должен предстать перед комиссией врачей, включая ректора заведения и священников. Когда исцеление подтверждено, паломник должен наблюдаться в медицинском бюро в течение трех лет, и, если решит большинство, то его дело передается в международную комиссию.

— И много таких исцеленных?

— Последний случай был в октябре 1987 года с французом Жан-Пьером Белу.

— Давненько, двадцать лет уже… А от чего вылечился?

— От рассеянного склероза.

— И долго болел перед этим?

— Пятнадцать лет, кстати, в качестве чуда этот случай подтвердили только в 1999 году.

— И часто такое бывает?

— В последнее время — не часто. До него был случай в декабре 1976-го, когда итальянка Делизия Чиролли исцелилась от саркомы; еще один француз Серж Перин излечился в 1970 от хронической мозговой недостаточности; опять итальянец, Виторио Мичели избавился от остеосаркомы в 1963 году.

— Не густо. Четверо — за двадцать пять лет?

— Так медицина шагает вперед семимильными шагами…

— Сама врач, знаю.

— Между прочим, до четырнадцатого года на сто паломников приходился один исцеленный.

— Кино видел, «Праздник Святого Йоргена» называется?

— С четырнадцатого по двадцать восьмой год — один приходится уже на семьсот, а с двадцать восьмого по сорок седьмой — на тысячу шестьсот.

— А потом? Ты сказал, что в сорок седьмом основали бюро?

— После этого исцеления явно пошли на убыль.

— Вот видишь…

— Еще не догадалась?

— О чем?

— Почему именно Лурд? Почему намек на Лурд, и карточка из Лурда?

— Хочешь сравнить себя с Девой Марией?

— Ты вспомни, что ты сама сказала, а?

— Что такого я могла сказать?

— Про эксперимент. Не помнишь? — «Какой бы такой экспериментик поставить…»

— И что?

— Если кто-то хочет проверить, «экспериментик поставить», то лучше Лурда места не найти. Подумай…

Ладка смотрит на меня совершенно серьезно. А я опять не знаю, как реагировать. С одной стороны, у меня с языка уже готова сорваться накая-нибудь едкая насмешка. Что-нибудь типа: «Из трудовой биографии: с… по… работал и.о. Девы Марии в Лурде». С другой стороны, в ладкиных словах присутствует некая логика. Честно говоря, нервы у меня на пределе, ни к черту нервы. Как в ноябре вся эта каша заварилась, так никакого покоя, не знаешь, что еще завтрашний день принесет. И Ладку тоже можно понять, ведь не веришь поначалу в какие-то сказки, а потом набираются факты, статистика, нельзя же, в самом деле, такое придумать. Хоть взять Лурд этот чертов — а если прав Ладка, ведь опять логика наличествует. Где, спрашивается, такое вот место подобрать, чтобы независимая комиссия, ничего не зная, документально зафиксировала бы паранормальное явление. Да и пациент может ничего не знать, ему можно на счастье баночку краски всучить, подарочек от Девы Марии, сказать «на источнике заряженная», еще чего выдумать. Если больной излечится, то не удержится, конечно, прибежит и про чудо заявит. Дальше он попадает в комиссию, которая ему откажет по причине отсутствия одного из основных признаков, а именно моментальности воздействия. Поэтому никакого излишнего шума подняться не должно.

Я с замиранием сердца начинаю понимать, что этот «экспериментик» будет довольно близок по условиям, которые предъявляются к самым-таки настоящим клиническим испытаниям.

— Double blind? — произношу с сомнением.

— Умница, — говорит, — догадалась.