История жизни венской проститутки, рассказанная ею самой - Жозефина Мутценбахер (1970)

– Госпожа Райнталер как-то возвращалась из прачечной. Она несла полную корзину белья, а я в это время стоял на лестнице. Так вот, когда я поздоровался с нею, она мне говорит: «Пойдём, Фердль, ты парень сильный и в самом деле мог бы помочь мне отнести тяжёлую корзину на чердак». Я, стало быть, поднялся с ней наверх и, когда мы оказались под крышей, она меня спрашивает: «Что бы ты хотел теперь получить за то, что помог мне?» – «Ничего», – отвечаю я. «Иди сюда, я тебе кое-что покажу, – говорит она, цепко хватает меня за руку и кладёт её себе на грудь. – Не правда ли хорошо?» Тут я, конечно, уразумел, к чему дело клонится, потому что мы с Анной раньше уже не один раз тёрлись, так ведь?

Анна утвердительно кивнула, как будто всё это было делом само собой разумеющимся. Фердль между тем продолжал:

– Однако я не сразу решился и только покрепче сжал её грудь. Она тотчас же распустила корсаж, вывалила голые титьки, позволила мне поиграть ими, а затем крепко ухватила меня за хобот, рассмеялась и сказала: «Если ты никому не проболтаешься, то мы могли бы и кое-чем другим заняться…» – «Я ничего не скажу», – ответил я. – «Правда не скажешь?» – спрашивает она ещё раз. – «Нет-нет, разумеется, не скажу». Ну вот, тогда она легла на корзину с бельём, притянула меня к себе рукой и воткнула мой хвост в свою плюшку. Он поместился весь, я совершенно точно это почувствовал. И волосы, которыми она была покрыта, я тоже почувствовал.

Анна не хотела, чтобы история на этом закончилась, поэтому она с напряжённым любопытством спросила:

– Хорошо было?

– Очень хорошо, – сухо ответил Фердль, – бодалась она как безумная, стискивала меня, и я должен был играть её сосками. А когда всё кончилось, она быстро вскочила на ноги, застегнула корсаж и сделала очень недовольное лицо. «Я смотрю, ты не промах, мошенник, – сказала она мне, – но если ты об этом проболтаешься, я тебе голову оторву…»

Фердль сделал очень задумчивое лицо. Однако Анна внезапно заявила:

– Тебе не кажется, что он и в меня войдёт?

Фердль посмотрел на неё, по-прежнему прижимающую кукольного ребёнка к голой груди, и, словно бы искушая, принялся её поглаживать. И Анна, в конце концов, решилась:

– Попробуй чуточку… – после чего, предлагая, добавила: – Тогда мы снова поиграем в папу и маму.

Франц сразу же подошёл к ней, а я после всех наставлений, полученных мною, и после истории, которую только что выслушала, теперь тоже с готовностью приняла это предложение. Однако Анна отвергла Франца.

– Нет, – сказала она. – Теперь Фердль должен быть моим мужем, а ты будешь её хахалем.

С этими словами она придвинулась к своему брату и запустила руку в прорезь его штанов, а тот незамедлительно нырнул ей рукой под юбку.

Я вцепилась во Франца, сделав это, как сейчас помню, в крайнем возбуждении. Когда я извлекла у него из штанов маленький голый писун и принялась открывать и закрывать крайнюю плоть, он стал перебирать пальцами у меня в дырочке. И поскольку мы оба теперь знали, как это делается, то уже в следующую секунду лежали на полу, и я рукой направляла его стерженек так точно, что тот елозил уже не по моему животу, а двигался прямо по моей расщелине. Это доставляло мне удовольствие, от которого я ощутила такое приятное напряжение во всём теле, что подавалась навстречу брату и извивалась, как только могла.

Так продолжалось до тех пор, пока Франц в изнеможении не навалился на меня всем телом и не затих в неподвижности. Мы пролежали так несколько мгновений, а потом услышали спор между Фердлем и Анной и посмотрели в их сторону, стараясь разглядеть, что у них происходит, однако Анна так высоко задрала ноги, что они соприкасались за спиной Фредля, и нам ничего не было видно.

– Он уже входит вовнутрь… – говорил Фердль, на что Анна возражала:

– Да, входит, но делает мне больно!.. Давай-ка, вытаскивай, мне больно.

Фердль её успокоил: