«Я нашел в Потсдаме шпагу великого Фридриха и его орденскую ленту; трофеи сии значили для меня куда больше, нежели те сто миллионов, которые Пруссия выплатила мне» (XI). Нечто сходное с приведенным высказыванием, касающимся событий 1806—1807 гг., мы обнаруживаем в «Мемориале»: «…Большие часы, нечто вроде будильника сего государя (Фридриха Великого – С. И. ), увезенные на Святую Елену и поставленные на камин Императора, поспешность, с которой Наполеон бросился в Потсдаме к шпаге великого Фридриха, восклицая: «Пусть другие берут иную добычу, для меня же вот что дороже всех миллионов…», доказывают, как высоко ставил Император сего государя»[34].

К кампании 1806—1807 гг. относится и другое высказывание из «Максим и мыслей»: «Говорили, будто я оскорбил королеву Пруссии; вовсе нет. Я просто сказал ей: «Женщина, возвращайся к своей прялке и хозяйству» . Мне не в чем себя упрекнуть, она сама признала свою ошибку. Я велел освободить ее фаворита Хатцфельда, не то его бы расстреляли» (VII). Подобной фразы в «Мемориале» мы не найдем, а факт освобождения прусского сановника из-под стражи представлен вне какой-либо связи с королевой Луизой Прусской, как великодушный жест императора в ответ на слезы отчаявшейся жены Хатцфельда[35]. Однако подробности встреч Наполеона с прусской королевой во время тильзитских переговоров (в передаче Наполеона), его стремление постоянно держать дистанцию перед лицом унизительных, почти навязчивых ходатайств прусской королевы позволяют допустить возможность приведенного высказывания[36].

В «Максимах и мыслях» имеется суждение Наполеона, касающееся одного из важнейших учреждений Империи – Почетного Легиона: «Учреждая Почетный Легион, я объединил единым интересом все сословия нации. Это – установление, наделенное жизненной силой, которое надолго переживет мою систему» (СХ). В «Мемориале Святой Елены» Лас Каз приводит такие слова Наполеона: «…Разнообразие рыцарских орденов и самое посвящение в рыцари было характерным для замкнутого сословного общества, тогда как единственное в своем роде пожалование в кавалеры ордена Почетного Легиона с его универсальностию, напротив, являло собою подлинное равенство. Одно поддерживало отчуждение среди различных сословий общества, тогда как другое должно было привести к сплочению граждан; и его влияние, его следствия… могли быть неисчислимыми: то был единый центр, всеобщая движущая сила самых различных честолюбивых устремлений…»[37]

Можно, вероятно, привести и многие другие высказывания из «Максим и мыслей», сопоставив их с соответствующими местами «Мемориала». К примеру, «Случай – вот единственный законный повелитель вселенной» (LXXX) и «Случай правит миром» (СХС) имеют прямую аналогию в «Мемориале»: «Случай, который правит миром»[38]. Однако и так вполне очевидно, что между двумя сличаемыми источниками обнаруживается вполне отчетливое сходство. Кроме того, фактическая сторона «Максим и мыслей» уже отчасти говорит в пользу подлинности помещенных в этой книге высказываний императора. Разумеется, если бы обнаружилось возможно большее число текстуальных аналогий в обоих из сочинений, то это явилось бы самым весомым подтверждением версии о том, что французский оригинал рукописи, опубликованной в 1820 г. по-английски, принадлежал перу Лас Каза. Но и так, вероятно, решительные сомнения в подлинности высказываний Наполеона едва ли могут возникнуть, ведь в противном случае высказывания «узника Св. Елены» должны были быть непременно весьма разоблачительными для Наполеона, как то не раз бывало в большинстве публикаций эпохи Реставрации.