Аарон почувствовал раздражение. Его ожидала впереди огромная и ответственная работа. Так почему же он должен был выслушивать еще и это лицемерное хныканье, похожее на ту дрянь, которой его пытались накормить Мэт и члены Совета?

Аарон с тоской подумал о том времени, которое ему предстояло провести рядом с этим существом. Дело могло затянуться на несколько дней, а возможно, даже на недели и месяцы. Он решил уточнить их позиции с самого начала. Кроме того, самиец сам нарывался на выяснение отношений. С этим надо было кончать сейчас, чтобы не усложнять себе жизнь на Майриксе.

— Пока я тоже не вижу, каким образом вы могли бы покорить остальные разумные расы, — сказал Аарон. — Но, учитывая ваш удивительный прогресс при полном отсутствии мануальной оснащенности, у вас, очевидно, еще появится такая возможность.

Самиец погрузился в мрачное молчание.

— Обычно люди считают бестактным намекать нам на отсутствие членов, пальцев, ступней или щупалец, — сказал он через пару минут. — Это невежливо. Вы же не упрекаете горбатого за горб, насколько я знаю из вашей собственной литературы.

— Но позвольте отметить, что, помимо отсутствия мануальной подвижности, вы не имеете даже голосового аппарата, — продолжал Аарон. — Неужели на заре развития ваши предки рождались со встроенным голосовым синтезатором? Какова же тогда ваша концепция разума?

— Наверное, именно это вы, землемы, и называете юмором? Или я перепутал юмор с искренностью?

— Они часто возникают вместе, — ответил Аарон. — Но в данном случае вы совершенно правы. У каждого из нас есть свои проблемы: у землемов, самийцев, нексиан, цефалонов, кротонитов и локриан. Я думаю, что даже у могущественной Седьмой расы не все шло гладко. Иначе бы они не исчезли, верно?

— Возможно, вы не поверите, но все это время я изо всех сил старался блеснуть перед вами тем, что мы, самийцы, считаем верхом юмора, — сказал Октано. — И я вынужден признать, что в этом направлении вы нас обходите на целый корпус. Вот почему мы, собственно, и пытаемся модифицировать себя. А вы, наверное, знаете, как мы хороши в самоконструировании. Да, нам требуется время на освоение новых идей, но зато потом мы воплощаем их в жизнь с величайшим упорством. Увидев, насколько быстры другие виды, мы переделали свои синаптические отклики. После знакомства с землемами мы ввели в наш соматотип расширенную градацию агрессии. И самийцы пойдут на все, чтобы стать достойными конкурентами в межвидовой эволюционной гонке.

На какой-то миг Аарону даже не поверилось, что эти высокопарные слова исходили из темно-коричневого продолговатого параллелепипеда, который больше напоминал кусок зачерствевшего бекона, чем живое разумное существо.

Вот что он писал в своем письме к Саре:

Теперь ты можешь представить, до какого состояния мы довели друг друга к моменту высадки на Майрикс. Пытаясь стать хорошими напарниками, я и Октано перешли на мужской откровенный разговор. И кто тогда мог подумать, к какому аду это приведет. Капитан Френклин и другие офицеры «Артемиды» старательно уклонялись от наших споров. Я полагаю, они уже не раз перевозили дипломатические миссии, состоявшие из представителей разных рас. Во всяком случае, они относились ко мне и самийцу с полным беспристрастием. Без свежего притока сил и мнений мы с Октано начали уставать друг от друга. Меня уже мутило от разговоров с существом, которое походило на кусок бекона. И думаю, что самиец относился к моей наружности не менее предвзято.

А потом на горизонте появился Майрикс, и пришло время расставаться с экипажем «Артемиды». Капитан перевел корабль на геосинхронную орбиту и предложил нам спуститься на планету в челноке. По своей душевной простоте я попросил его высадить нас прямо в городе чужаков.

— Боюсь, что это будет невероятно сложным делом, — ответил Френклин.