Кровавые жернова - Воронин Андрей Николаевич (2003)

– Жена ревнует? – рассмеялся Краснов. – Такого мужчину страшно из дому выпускать, хотя у тебя сейчас нетоварный вид сзади.

Нина удивленно посмотрела на Сергея, мол, что он такое говорит?

Антон приложил палец к губам – не болтай лишнего.

– Пошли.

– Может, из холодильника чего прихватить, пикник на берегу устроим?

– У меня полный багажник, всегда с собой вожу. Да и в гостевом вагончике на стройке полный холодильник.

Антон рассеянно потянул на себя дверцу, сел на первое сиденье. А когда поднял глаза, то увидел в зеркальце заднего вида жену Краснова Марину. Она пыталась улыбаться не смущенно.

– Привет, – тихо сказала она, пока Краснов протирал лобовое стекло.

– Ты зачем в поездку увязалась? Хочешь, чтобы мы себя выдали? – прошептал Антон, боясь, что друг по движению губ прочтет слова.

Договорить им не пришлось, Сергей сел за руль.

– С девушкой тебя познакомить? Говорил ей, оставайся дома, а она увязалась, мол, хочу на природу. Хочет так хочет. Как будто на даче ей природы мало. Может, назад, к ней пересядешь? Марине скучно, развлечешь мою жену, – рассмеялся Краснов, и Антон почувствовал, как краска приливает к ушам.

– Жарко у тебя, – сказал он, вытирая со лба выступивший пот.

– Тронемся – попрохладнее станет.

Разговор не клеился, все сказанное Сергеем Антон воспринимал как издевку.

«Знает, сволочь, но не признается. Нет, не знает, но подозревает. Будто бы Марина сама увязалась! Небось, сам уговорил поехать, чтобы проверить».

Он ощущал присутствие Марины всем телом, чувствовал ее взгляд затылком, улавливал запах духов. Он его будоражил, заставлял вспоминать строительный вагончик у «Паркинга».

– Не хотите разговаривать, – без всякой задней мысли произнес Краснов, – тогда музыку слушайте.

В салоне громыхнули динамики, и Антон почувствовал облегчение. Музыка, заполнившая машину, уничтожила другие звуки. Если бы она еще уничтожила запах духов, он мог бы почувствовать себя еще спокойнее.

– Тебя не будет беспокоить, если я опущу стекло? – спросил он у Марины не оборачиваясь.

– Если тебе станет от этого легче, – голос женщины звучал вкрадчиво, словно она шептала любовнику на ухо нежные слова.

Стекло сползло. Упругий порыв ветра ворвался в салон, и тут же запах духов сменился запахом горячего асфальта и травы.

По сути своей Полуянов был человеком деревенским, в Москве он всегда чувствовал себя чужим. Лучшие воспоминания у него были связаны с детством, поэтому он даже улыбнулся и выставил в окно потную ладонь, словно пытаясь нащупать ветер.

«Они не смогут различить в потоке воздуха отдельные запахи, – подумал Полуянов о друге и его жене, – я же улавливаю запах клевера, травы, далекого леса, десятки запахов, десятки оттенков. И все потому, что я вдыхал их с самого рождения».

На откосе показался белый гладкий валун.

И Антону вспомнилось, как еще ребенком он поймал ящерицу на таком же валуне и у ящерицы отвалился хвост. Вспомнил испуг. Хвост долго извивался в пальцах. Тот камень на краю поля был теплым и казался живым. Ему вспомнилось, как однажды издалека он не смог понять, камень это лежит или овечка.

– Ты чего улыбаешься, как придурок, словно пачку баксов нашел?

– Детство вспомнил, – признался Полуянов. – Тебе что этот камень напоминает? – он указал в окно на белеющий в поле камень.

Сергей пожал плечами:

– Грудь женскую. Такой же белый.

Марина хихикнула:

– У кого это ты такую грудь видел?

– Не у тебя, – бросил через плечо Краснов жене.

– А мне овечку.

– Похоже, – прошептала Марина.

– Овечку? – задумался Краснов. Он не смотрел на дорогу, устремив взгляд на камень. – Нет, все же грудь.

– Ты, Краснов, конченый маньяк.