…Ваш маньяк, Томас Квик - Ханнес Ростам (2012)

Когда реконструкция начинается заново, на видеозаписи полиции мы видим собранного и целеустремленного Томаса Квика. Он и статист подбираются к палатке, в то время как Квик комментирует происходящее:

— Здесь мы подкрадываемся и прислушиваемся, все ли тихо. А теперь ты подходишь и отсоединяешь посередине и сзади.

«Йонни Фаребринк» отсоединяет карабины внешней палатки и отгибает тент. Это решающее обстоятельство, так как немалое количество ударов не прорезало внешнюю палатку — только внутреннюю ткань.

Затем реконструкция продолжается в форме долгого диалога между Квиком и Пенттиненом, где следователь все время дает обратную связь. Он напоминает Томасу то, что тот рассказывал на допросах, уточняет и вносит собственные предложения.

Около тридцати зрителей наблюдают, как Квик убедительно показывает — на этом пустынном месте он двенадцатью годами ранее хладнокровно убил двух человек. Полгода спустя эта пленка, как известно, произведет сильное впечатление на суд первой инстанции в городе Йелливаре, когда отредактированная видеозапись реконструкции будет продемонстрирована в зале суда. На видео Сеппо Пенттинен наложил голос диктора: «Во время действий Квика, реконструирующих нападение, возникла техническая неполадка в записывающем устройстве. Перерыв продолжался около минуты».

Утверждение Пенттинена о перерыве на одну минуту — неправда. Камеру снова включают в 17.14. Что происходит за тот час, который выпал из видеозаписи? Вспоминает Ян Ульссон:

— Томас Квик и Сеппо Пенттинен отошли в сторонку и долго беседовали. Затем мы услышали, что палатку приведут в первоначальное состояние и реконструкция будет повторена.

По словам других полицейских, находившихся на месте, в перерыве Квик беседовал также и с Кристианссоном. Сам Стюре Бергваль вспоминает, что во время того разговора Пенттинен положил руку ему на плечо и произнес: «Ты ведь помнишь — ты рассказывал, как отсоединил карабины внешней палатки и отогнул тент?»

— Эта небольшая информация помогла мне начать действовать и продолжать, исходя из нее, — говорит Стюре Бергваль.

Ян Ульссон описывает продолжение:

— Очень собранный и сосредоточенный Томас Квик искусственным ножом осознанно воспроизводил отдельные части события в полном соответствии с проведенным нами анализом.

Однако дело обстояло еще хуже. За год до этого Ульссон проанализировал ход событий и выяснил, что все не могло происходить так, как описал Квик. На той фотографии, которая имелась в распоряжении Яна поначалу, внутри палатки у разреза стоит мешок с мусором. Мешок стоит, накренившись, упираясь в спальный мешок мужчины. Пара банок из-под пива, видимо вывалившихся из мешка, валяются на полу палатки. На основании этого снимка представляется разумным предположить, что злоумышленник проник в палатку через разрез.

Затем поступили другие фотографии, сделанные первым полицейским патрулем, прибывшим на место происшествия. Они осторожно приподняли палатку и сделали несколько снимков. На них мешок с мусором стоит вертикально, а на самом верху переполненного мешка в состоянии хрупкого равновесия лежит банка из-под пива. По мнению Яна Ульссона, невозможно себе представить, чтобы преступник пробрался в палатку через разрез, не уронив мешок. Во всяком случае, банка точно должна была упасть.

Увидев, как Квик залезает в палатку через разрез и атакует спящую пару ножом, Ян Ульссон вдруг осознал, что Квик воспроизводит то, что было записано в его тексте, а не то, что происходило на самом деле. Что-то было не так, причем капитально.

Ульссон стоял на опушке леса, наблюдая за реконструкцией с почтительного расстояния. Он испытывал острое неприятное чувство по поводу двух вопросов, которые навязчиво вертелись в голове: зачем Квик разыгрывает последовательность событий, в которых он сам, похоже, не участвовал? И, что еще более тревожно, каким образом Квику стало известно о результатах анализа, проведенного следственной группой?