Все мы оригиналы: Пипл больше не хавает - Сет Годин (2011)

Инстинктивное желание вернуться к нормальности (к столь дорогим нашему сердцу воспоминаниям о нормальности, каковой никогда и не существовало) – естественная реакция на бушующий вокруг нас вихрь оригинальности. Миф об одинаковости, которым потчевали нас еще поколение назад, развеивается, как дым. Все это побуждает нас сплотить ряды, напомнить себе, что означает быть нормальным, не тянуться к краю, а просто вернуть себе блаженное ощущение, будто все вокруг более или менее нормальны и так будет хотя бы еще некоторое время.

Кто-то ради собственного успокоения внушает себе, что никаких краев нет вовсе, что везде все одинаково и точно так, как здесь. Что сами они нормальны, как нормальны и все кругом, и чем меньше знаешь, тем крепче спишь. Такие люди почувствовали себя куда счастливее, если бы все были нормальными (как они).

Эти чувства прямо противоположны тем, какие испытывают люди, участвующие в конференциях по отгадыванию кроссвордов, женском профессиональном родео или в Maker Faire, где каждый желающий может выставить всякие новинки и диковины, сделанные собственноручно. В данном случае именно люди, в прошлом прозябавшие в одиночестве, собираются вместе, чтобы влить новую энергию в свое нарождающееся движение. Уж они-то не строят иллюзий, будто их мир простирается до бесконечности, а точно знают, что их мир невелик и, может статься, ограничен всего лишь пределами стенда, где они выставили свои экспонаты.

В обоих случаях, однако, мы наблюдаем власть сообщества в действии. Склонность к оригинальности заложена в самой натуре человека, как и стремление не оставаться в одиночестве. Этот конфликт между желанием быть как все и жаждой выделиться определяет нашу сущность.

Сообщества существуют в силу нашего неизбывного желания избежать одиночества. Оригинальность (ранее омрачавшаяся одиночеством) теперь подпитывается той же силой, которая прежде боролась с ней.

Оригинальность накладывает свои обязательства

Итак, если коммерсанты собираются удовлетворять специфические запросы оригиналов, то и те, в свою очередь, должны объявиться на рынке, тратить деньги, высказывать свои мнения и как-то взаимодействовать с них. Да, им придется вести себя чуточку менее чудаковато и вступать в сообщества, дабы общаться с внешним миром.

Если вы жаждете, чтобы на Бродвее поставили что-то новое и интересное, извольте купить билет, когда такая постановка появится в репертуаре, даже если она и проигрывает лауреатам премии «Тони»[10], которым рукоплещет театральная публика. И если рассчитываете, что вам предложат продукты, в точности соответствующие вашим пожеланиям, надо по крайней мере дать знать рынку, чего именно вы хотите. А потом – сдержать слово и купить это, коль скоро оно сделано специально для вас.

Следуя такой логике, легко можно понять, почему классическая музыка под угрозой исчезновения: меломаны, заявляющие о своей любви к классической музыке, перестали ходить на живые концерты и покупать записи. В итоге наш рацион ограничивается всего лишь несколькими великими симфониями Бетховена, поскольку те, кто мог бы представить нам менее известные шедевры с периферии музыкальной классики, не хотят палец о палец ударить ради этого, а только стенают и жалуются.

А на другом конце культурного спектра кипит жизнь: прямо-таки нескончаемый парад технологических новинок и всевозможных гаджетов – и все потому, что чудики-технари с удовольствием покупают их. Так что если вы организуетесь и заявите о своих желаниях, не сомневайтесь, рынок вас заметит и станет работать на вас.

Сегодня в руках у потребителя неизмеримо больше власти, чем раньше. И как же нам будет стыдно, если мы употребим ее лишь на то, чтобы выторговать какой-нибудь «Биг-Мак» на пару центов дешевле!

Моральные заповеди оригинала