Тень горы - Грегори Дэвид Робертс (2015)

– Долбаный извращенец! – прошипел Конкэннон, почти не разжимая губ.

Мы вскочили одновременно. Навин протянул руку, намереваясь взять Конкэннона за грудки. Мы с Винсоном вклинились между ними, и с разных концов бара к нам поспешили официанты.

В те годы официанты «Леопольда» проходили особый тест перед приемом на работу: каждый из них, надев боксерские перчатки, должен был в закутке позади бара выстоять как минимум две минуты против очень большого и очень крутого метрдотеля-сикха – и только выстояв, он получал это место.

И вот теперь с десяток этих официантов, по указке большого и крутого сикха, ринулись к нашему столу.

Конкэннон быстро огляделся, оценивая ситуацию. Его рот расплылся шире, демонстрируя оскал неровных желтоватых зубов. Официанты смотрели на него выжидающе.

Несколько секунд Конкэннон слушал свой внутренний голос, призывавший его вступить в бой и погибнуть. Для иных людей такой голос – сладчайший из всех ими слышимых. Но затем инстинкт самосохранения взял верх над природной злобностью, и он попятился, норовя выбраться из кольца официантов.

– Знаете что? – сказал он, отступая. – В гробу я вас видал! Всех вас видал в гробу!

– Да что такое на него нашло? – пробормотал Винсон после того, как Конкэннон покинул бар, попутно толкая и ругая всех встречных.

– Это же очевидно, Стюарт, – сказал Дидье, в то время как мы медленно занимали свои места. Он был единственным из нас, кто не поднялся со стула, – и единственным, сохранившим внешнее спокойствие.

– Но только не для меня, старина, – сказал Винсон.

– Я сталкивался с этим явлением много раз и во многих странах, Стюарт. Этот человек испытывает почти непреодолимое влечение ко мне.

Винсон захлебнулся пивом, разбрызгав его по всему столу. Кавита зашлась в хохоте.

– Ты намекаешь на то, что он голубок? – усмехнулся Навин.

– А что, обязательно быть геем, чтобы дружить с Дидье? – Он взглянул на Адэра, как наждаком прошелся.

– О’кей, о’кей, – извинился Навин.

– Не думаю, что он гей, – сказал Винсон. – Он ходит к проституткам. Скорее он просто типа шизик.

– С этим не поспоришь, – сказала Кавита, помахивая стаканом перед его озадаченной физиономией.

Свити, державшийся от свары подальше, теперь подошел и мазнул грязной тряпкой по нашему столу в знак того, что готов принять очередной заказ. Затем он поковырял в горбатом носу средним пальцем, вытер его о свою куртку и шумно вздохнул.

– Аур куч?[39] – спросил он с угрожающей интонацией.

Дидье уже было собрался сделать заказ, но я его остановил.

– Без меня, – сказал я, вставая и проверяя наличие в карманах ключей.

– Нет, погоди! – запротестовал Дидье. – Еще по одной, идет?

– Я и последнюю не допил. Мне еще надо доехать до дома.

– И я с тобой, ковбой, – сказала, также поднимаясь, Кавита. – Обещала Лизе заглянуть к вам в гости. Подбросишь меня?

– С удовольствием.

– Но… разве гей может ходить к проституткам – в смысле, регулярно? – спросил Винсон, наклоняясь к Дидье.

Дидье щелкнул зажигалкой и секунду смотрел на тлеющий кончик сигареты, а затем ответил Винсону:

– Неужели ты не слышал, Стюарт? Гей может делать абсолютно все, что только пожелает.

– Как это? – растерялся Винсон.

– Чем меньше знаешь, тем лучше спишь, – сказал я, обмениваясь улыбками с Дидье. – И я лучше поеду домой вместе со своим незнанием.

Мы с Кавитой покинули бар, пробрались через толчею посетителей у входа и дошли до моего мотоцикла, оставленного на ближайшей парковке. Я уже вставил ключ в замок зажигания, когда очень сильная рука ухватила меня за предплечье. Это был Конкэннон.

– Вот ведь сраный гомик, а? – сказал он с широченной улыбкой.

– Что?

– Я об этом французском гомике.

– У тебя с головой совсем плохо, ты в курсе, Конкэннон?