Фараон - Болеслав Прус (1895)

Два дня пролежал он на диване, подложив руки под голову и бессмысленно глядя в потолок. Царевича не удивляло больше, что его благочестивый отец проводит время у алтарей богов; но он не мог понять, как Херихор управляется с бездной всяких дел, которые, подобно буре, не только превосходят силы человека, но могут даже раздавить его.

«Как тут думать о каких-то нововведениях, когда толпы просителей подавляют твою волю, пожирают мысли, высасывают всю кровь!.. Прошло всего десять дней, и я уже болен, а через год, пожалуй, совсем одурею. На таком посту немыслимы никакие проекты. Хорошо еще, если с ума не сойдешь!»

Он был так встревожен своей беспомощностью в роли правителя, что пригласил Херихора и со слезами в голосе рассказал ему о своих огорчениях.

Министр с улыбкой выслушал жалобы молодого кормчего государственного корабля.

– Тебе известно, царевич, – сказал он, – что огромный дворец, в котором мы живем, построен только одним архитектором по имени Сенеби. Надо сказать, что он не дожил до окончания постройки. Так вот, знаешь ли ты, почему этот архитектор мог выполнить свой план, не ведая усталости и никогда не теряя бодрости духа?

– Почему же?

– Потому что он не делал всего сам: не тесал бревен и камня, не месил глины, не обжигал кирпичей, не поднимал их на место, не укладывал и не скреплял известкой. Он только начертил план. Но и для этого у него были помощники. А ты, царевич, хотел сам все сделать – сам и выслушать и удовлетворить всех. Это свыше человеческих сил.

– Как же я мог поступить иначе, когда среди просителей были несправедливо обиженные или обойденные наградой. Ведь основой государства является справедливость, – ответил наследник.

– Сколько человек ты можешь выслушать за день, не уставая? – спросил Херихор.

– Ну… двадцать…