Фараон - Болеслав Прус (1895)

Улицы были уже пусты, носильщики и разносчики спали. Свет горел только в жилищах ремесленников, торопившихся окончить работу, да у богатых людей, которые пировали, расположившись на плоских крышах. Отовсюду доносились звуки арф и флейт, песни, смех, удары молота, визг пилы столяра, пьяный возглас, крик о помощи.

Улицы, по которым шли Пхут и негр, были большей частью узкие, кривые, в выбоинах. Но по мере того как они приближались к цели своего путешествия, дома становились все ниже, все больше попадалось садов, вернее, пальм, смоковниц и жалких акаций, которые свешивались через ограду, словно собираясь убежать.

На улице Гробниц вид сразу изменился. Вместо каменных домов появились обширные сады, а среди них – красивые особняки. У одних ворот негр остановился и потушил факел.

– Вот это «Зеленая звезда», – сказал он и, низко поклонившись Пхуту, повернул домой.

Харранец постучал в ворота. Вскоре появился привратник, внимательно осмотрел пришельца и пробормотал:

– Аннаэль, Сахиэль.

– Амабиэль, Абалидот, – ответил Пхут.

– Привет тебе, – проговорил привратник и быстро открыл калитку.

Пройдя шагов двадцать садом, Пхут очутился в сенях особняка, где его встретила знакомая жрица. В глубине стоял какой-то человек с черной бородой и волосами, до того похожий на самого харранца, что тот не мог скрыть своего удивления.

– Он заменит тебя для тех, кто следит за тобой, – проговорила, улыбаясь, жрица.

Человек, загримированный под Пхута, возложил себе на голову венок из роз и в сопровождении жрицы поднялся на второй этаж, откуда вскоре послышались звуки флейты и звон бокалов. Самого же Пхута двое низших жрецов повели в баню, помещавшуюся в саду. Там, обмыв его и умастив ему волосы, они надели на него белые одежды.

Из бани все трое вышли снова в аллею и долго шли садами, пока не попали на пустынную площадь.

– В той стороне, – обратился к Пхуту один из жрецов, – находятся древние гробницы, с этой стороны – город, а вот здесь – храм. Иди куда хочешь. Мудрость укажет тебе путь, а святые снова охранят тебя от опасностей.

Оба жреца вернулись в сад. Пхут остался один. Безлунная ночь была не очень темна. Вдали, окутанный туманом, поблескивал Нил. В вышине искрились семь звезд Большой Медведицы. Над головой путешественника сверкал Орион, а над темными пилонами – звезда Сириус.

«У нас звезды светят ярче», – подумал Пхут. Он стал шептать молитву на незнакомом языке и направился к храму.

Не успел он пройти несколько десятков шагов, как из-за ограды сада выглянул человек и пошел за ним следом. Но как раз в это время спустился такой густой туман, что на площади нельзя было ничего разглядеть, кроме крыши храма.

Пройдя еще немного, харранец наткнулся на высокую каменную стену и, посмотрев на небо, направился в западную сторону. Над головой его летали ночные птицы и огромные летучие мыши. Туман так сгустился, что харранцу приходилось идти вдоль стены ощупью, чтоб не потерять ее. Путешествие продолжалось довольно долго. Но вот Пхут очутился перед низкой калиткой, в которую было вбито множество бронзовых гвоздей. Он стал считать их от левого угла вниз – и одни крепко нажимал, другие поворачивал.

Когда он дотронулся до последнего гвоздя, калитка тихо открылась. Харранец сделал несколько шагов и очутился в узкой нише, где было совсем темно.

Осторожно нащупывая ногой пол, он наткнулся как бы на края колодца, из которого веяло холодом. Он спустил ноги и безбоязненно соскользнул вниз, хотя был в этом месте и вообще в этой стране впервые. Колодец оказался неглубоким. Пхут очутился в узком коридоре с наклонным полом и стал спускаться вниз с такой уверенностью, как будто давно знал дорогу.

В конце коридора была дверь. Пришедший ощупью нашел деревянную колотушку и трижды постучал. В ответ неведомо откуда послышался голос:

– Ты, в ночной час нарушающий покой святого места, имеешь ли ты право входить сюда?