Темная игра смерти - Дэн Симмонс (1989)

После первого дневного переезда они стали путешествовать по ночам, и Натали, всегда мечтавшая увидеть юго-запад Соединенных Штатов, могла любоваться лишь усеянным звездами небом над бесконечными одинаковыми шоссе, немыслимыми пустынными рассветами, окрашивавшими серый мир в розовые, оранжевые и пронзительно-синие тона, да слушать гудение кондиционеров в номерах крошечных мотелей, пропахших сигаретным дымом.

Сол погрузился в размышления, предоставив Натали вести машину. С каждым днем они останавливались все раньше, чтобы у него оставалось время на изучение досье и работу с аппаратурой. Перед въездом в Техас он провел всю ночь в салоне машины. Сидел, скрестив ноги, перед компьютерным дисплеем и энцефалографом, подсоединенным к аккумулятору, который они приобрели в магазине радиотоваров в Форт-Уорте. Натали не решалась даже включить радио, чтобы не мешать ему.

– Видишь, самое главное – это тета-ритм, – задумчиво сказал Сол. – Это неопровержимый индикатор, точный указатель. Я не могу его генерировать в себе, но могу воспроизвести по петле обратной биологической связи, потому что мне известны его признаки. Приучив свой организм реагировать на этот первоначальный альфа-пик, я смогу запускать в себе механизм постгипнотической суггестии.

– И таким образом ты можешь противодействовать их… силам? – спросила Натали.

Сол поправил очки и нахмурился:

– Нет, не совсем. Вряд ли это вообще возможно, если человек не обладает такими же способностями. Интересно было бы исследовать группу разных индивидуумов в контролируемом…

– Тогда какой в этом смысл? – в отчаянии воскликнула Натали.

– Это дает шанс… крошечный шанс, – повторил он, – создать своего рода систему оповещения в коре головного мозга. При соответствующей обработке и наличии обратной биосвязи, думаю, я смогу использовать феномен тета-ритма для запуска постгипнотической суггестии, чтобы воспроизвести все заученные мною сведения.

– Сведения? – переспросила Натали. – Ты имеешь в виду все это время, проведенное тобой в Яд-Вашеме и в Музее борцов гетто?..

– Лохамей-ха-Гетаоте, – поправил Сол. – Да. Досье, переданные тебе Визенталем, фотографии, биографии, записи, которые я заучивал самопроизвольно в легком трансе…

– Но какой смысл разделять страдания всех этих людей, если против вампиров сознания не существует никакой защиты? – спросила Натали.

– Представь себе проектор, действующий по принципу карусели. Оберст и остальные способны произвольно запускать эту нейрокарусель, вставляя в нее собственные слайды, накладывая на смесь воспоминаний, страхов и предпочтений, которую мы называем личностью, свою организующую волю и супер-эго. Я просто пытаюсь вставить в обойму большее количество слайдов.

– Но ты не уверен, окажется ли это действенным?

– Нет.

– И ты не думаешь, что это сработает в моем случае?

– Нечто подобное может произойти и с тобой, Натали, но эти сведения должны быть идеально подогнаны к твоей биографии, травматическому опыту, механизмам сопереживания. Я не могу с помощью гипноза генерировать в тебе необходимые… э-э-э… слайды.

– Но если речь о тебе, тогда это сможет подействовать только на твоего оберста и больше ни на кого.

– Вероятно, да. Лишь он может иметь общий опыт с личностью, которую я создаю… пытаюсь создать… во время этих сеансов.

– И по-настоящему это его не остановит, разве что смутит на несколько секунд, если вообще этот многомесячный труд и пляски с энцефалографом что-либо значат?

– Верно.

Натали печально вздохнула и уставилась на бесконечное полотно дороги впереди, освещенное фарами.

– Зачем же ты потратил на это столько времени, Сол?