Тайная жена Казановы - Барбара Линн-Дэвис (2016)

Гондола заскользила в ночи. Я откинулась на спинку дивана и обхватила себя руками, чтобы успокоиться. Ладони у меня были липкими, я вытерла их о платье. О платье Джульетты. Что бы она обо мне подумала, если бы увидела? Впервые в жизни одна на улице, направляюсь на встречу с любимым!

Сердце мое трепетало. Я понятия не имела, что ждет меня впереди. Но… меня ждал Джакомо.

Глава 11

– Наконец-то! Мы по-настоящему одни.

Джакомо встречал меня на залитых светом фонаря ступенях перед театром. На нем был традиционный венецианский карнавальный костюм: длинная черная накидка с капюшоном, под которой скрывались голова и плечи, черная треугольная шляпа и белая угловатая маска, напоминающая птичий клюв. Маску он снял, чтобы я смогла узнать его в роящейся толпе не только благодаря его необычному росту.

Я ощутила трепет до кончиков пальцев, когда увидела его в этом зловещем костюме. Он взял меня за руку – какая большая, теплая и уверенная у него ладонь! – и повел внутрь.

Театр Сан-Самуэль поразил меня своей схожестью с огромной золоченой шкатулкой для драгоценностей. Никогда еще я не видела такого великолепия, даже в церкви. Повсюду оранжево-золотистым пламенем горели свечи, освещая четыре яруса позолоченных балконов, возвышающихся над сценой. На темно-синем потолке поблескивали тысячи золотых звезд.

Мы стали подниматься. Все выше и выше, до самого четвертого яруса.

– А почему… так… высоко? – спросила я, задыхаясь. Уже пожалела, что так туго затянула платье.

– Я сейчас покажу, – ответил он, подводя меня к краю балкона.

Мы посмотрели вниз в яму. Я смогла разглядеть разносчиков, которые сновали между переполненными рядами, торгуя вином, сосисками, фруктами, орехами и семечками. Кто-то громко имитировал кукареканье петухов и кудахтанье кур, слышались смех и крики. Кто-то ради забавы бросался семечками и кусочками фруктов, и казалось, происходило что-то вроде соревнования: кто покажет себя бо́льшим дураком.

– «Мужчины – это обезьяны снаружи и свиньи внутри», – с серьезным видом произнес Джакомо. – Это цитата из Библии.

Я недоверчиво посмотрела на него, но не смогла сдержать улыбку.

– Обожаю ямочки на ваших щеках, когда вы улыбаетесь, – сказал он, касаясь моей щеки чуть ниже маски. И даже когда он убрал руку, я продолжала чувствовать прикосновение его пальцев на своей коже. Я дотронулась до своей щеки, будто навсегда запечатывала это ощущение.

Мы пошли искать свою ложу. Внутри было душно, во-первых, из-за высоты, во-вторых – из-за тысячи горящих свечей. К нам подошел официант, чтобы предложить фруктовое мороженое, которое мы с радостью купили. Джакомо снял свой плащ и маску, но я маску снимать не стала, боясь, что меня узнает кто-то из знакомых моего отца.

– Вы впервые в опере с тех пор, как вернулись в Венецию? – поинтересовалась я у него.

– Впервые, – ответил Джакомо, смакуя свое лимонное мороженое и предлагая мне отведать с маленькой ложечки. Я же заказала свое любимое, с привкусом хурмы.

– Я выбрал эту оперу ради вас, потому что сопрано, Агата Риччи, – любимица толпы, – объяснил он. – Если нам повезет, мы увидим, как ее поклонники в конце выпускают голубей. На шейках у них привязаны колокольчики, создающие свою собственную музыку, когда птицы летят… – Голос его затих, он выглянул на сцену, как будто что-то вспомнив.

– Насколько я понимаю, вы уже раньше бывали в этом театре? – продолжала расспрашивать я.

– Да, и не раз. – Он смерил меня взглядом. – Честно говоря, раньше я был музыкантом, скрипачом в этом самом оркестре.

– Ничего себе! – Я не знала, как реагировать. Быть любимцем публики – это одно. Общество восхищается его мастерством. Но скрипачом?

– Это было ужасно, – признался он, словно прочитав мои мысли. – Я зарабатывал эскудо в день, пиликая на скрипке.