Расследования доктора Гидеона Фелла. Преступный замысел (сборник) - Джон Диксон Карр (1934)

– Вы должны-ы, – говорила тем временем миссис Перригорд, – вы просто обя-азаны присоединиться к нашему столику сегодня. Что бы ни беспоко-оило вас, мистер Морган, я настаиваю, чтобы вы выбросили это из головы. Иде-емте! – Она растянула губы в загадочной улыбке Моны Лизы, ведя своих озадаченных гостей через комнату. – Мой му-уж, как вы знаете, мистер Морган, человек весьма экстраординарных принципов, но я, с друго-ой стороны…

Она вновь улыбнулась.

А затем миссис Перригорд заказала шампанское.

Отведав супа, Морган почувствовал, как в его теле разливается приятное тепло. Вкусив рыбы, он понял, что высказывание «человек человеку волк» не всегда истинно, и воспрянул духом. Съев примерно половину нежнейшего стейка, он наконец расслабился. Стейк примирил его с миром своей хрустящей корочкой и розоватой мякотью; над блюдом вился дымок, жареный картофель, поданный как гарнир к мясу, таял во рту. Тихо что-то наигрывал оркестр, люди вокруг лучились беззаботной радостью. Жизнь наконец перестала казаться горой немытой посуды, заиграв новыми красками. Кают-компанию заливал теплый свет, шампанское кружило голову. Капитан Валвик блаженно закатил глаза, произнеся «М-м-м…» А когда стейк исчез, а на его месте возникло загадочного цвета мороженое и горячий черный кофе, Моргана переполнило острое ощущение счастья. Он прислушался к голосам людей вокруг. В голове шумело шампанское, заставлявшее его улыбаться миссис Перригорд и шкиперу и отбивать ногой ритм, когда оркестр неосторожно принялся играть мелодию Гилберта и Салливана[76].

– Та-ти-та-та-та-ти-та-та-та-ри… – напевал Генри Морган, кивая головой в такт. – Чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик.

Он улыбнулся, и миссис Перригорд просияла в ответ.

– Фот скаши мне, птенец, мошет пыть, ты турак? – пробасил капитан Валвик, задумчиво опуская голову.

– Иль вино-ой всему съеденный утром червяк? – нежно пропела миссис Перригорд, захихикав.

И все трое, захваченные порывом вдохновения, хором пропели:

– Головой покачав, он ответил мне вмиг: чик-чирик, чик-чирик, чик-чирик.

– Ох, зна-аете ли, – голос миссис Перригорд звучал громче, чем обычно, а ее лицо раскраснелось, – нам вообще не сле-едует так шуметь, правда? О боже! Хе-хе-хе! Закажем еще буты-ылку? – улыбнулась она.

– Еще как сакашем! – прогремел капитан Валвик. – Са мой штшет. Стюарт! – Хлопнула пробка, сопровождаемая легким дымком из горлышка бутылки, и все подняли бокалы. – У меня есть тост…

– Ох, нет, мне определе-енно не следует пить! – Миссис Перригорд прижала руку к груди. – Представьте только! Что поду-умает мой дорогой Лесли? Но если вы, господа, столь возмути-ительно настаиваете, то… Хе-хе-хе! Поднимем же бокалы!

– Я хочу сказать, – решительно изрек Морган, – что первым делом следует выпить за миссис Перригорд, шкипер. Она лучший человек в мире, шкипер, и пусть кто-нибудь только попробует отрицать это. Она помогла нам и не задавала вопросов. Я предлагаю…

Он говорил довольно громко, но его в любом случае никто не слышал. В кают-компании сейчас все общались примерно таким же образом, кроме разве что одного-двух сухарей, взиравших на все это с удивлением. Они не понимали, и не поняли бы до самой смерти, того духа, что порой гальванической искрой оживляет океанские лайнеры без всякой на то видимой причины. То и дело общий гомон прорезал смех всех сортов: хихиканье, гогот, сдавленные смешки… Хлопали пробки, и стюарды бегали взад-вперед. Курение в кают-компании было запрещено, но вот уже потянулся к потолку первый дымок. Оркестр оглушительно грянул мотив «Мы, пензансские пираты. Нынче пьем пиратский ром»[77], затем дирижер подошел к перилам балкончика, поклонился под гром аплодисментов, отошел назад, и оркестр заиграл следующую мелодию.

Сияли драгоценности, люди, незнакомые друг с другом, подходили к чужим столикам, представлялись, обсуждали совместные планы на будущее, жестикулировали, спорили о том, стоит ли остаться здесь или направиться в бар.