Он раскрыл утреннюю газету, как делал пять дней в неделю бесчисленное множество лет. Ознакомился сперва с разделом объявлений о смерти, затем с разделом писем, после чего с неохотой обратился к последним новостям.

Никогда больше, старина Рэмпол, никогда!

Полицейский рейд в Министерство информации, как и множество ему подобных, прошел неудачно. Во-первых, людей, переодетых в штатское, охранник у входа поначалу наотрез отказался впустить:

– Мистер Силк вас ждет?

– Вряд ли.

– В таком случае пройти вам нельзя.

Когда наконец личности были установлены и полицейских пропустили, случился новый казус: в отделе религии они застали лишь одного человека – священника-нонконформиста, которому в рвении своем тут же и поспешили надеть наручники. Не сразу выяснилось, что Амброуз по неизвестной причине в этот день на работе отсутствует. Два констебля остались ждать его прибытия и просидели так весь день, нагоняя тоску и повергая во мрак сотрудников отдела религии. Люди в штатском проследовали в кабинет мистера Бентли, где были встречены с искренним радушием и большой открытостью.

Мистер Бентли отвечал на все их вопросы так, как и подобает честному и законопослушному гражданину. Да, Амброуза он знает как коллегу по работе в министерстве, знал и раньше как одного из авторов их с Рэмполом издательства. Нет, сейчас он, Бентли, к издательским делам почти не имеет отношения – слишком занят вот этим (и в пояснение широкий жест, которым он обвел прохудившуюся раковину, статуи Ноллекенса и листок с какими-то каракулями возле телефона). Сейчас издательство целиком в ведении мистера Рэмпола. Да, о том, что Силк, кажется, начинает издавать какой-то журнал, он слышал. «Башня из слоновой кости»? Так он называется? Очень может быть.

Нет, экземпляра у него нет. А что, разве журнал уже вышел? У мистера Бентли сложилось впечатление, что он только готовится к печати. Кто в него пишет? Гекльберри Хлоп, Бартоломью Грасс, Том Скелет-Абрахам? Да, имена эти ему знакомы. Похоже, он встречал когда-то этих людей, вращаясь в литературных кругах. Но… Давненько дело было… Скелет-Абрахам, помнится, был роста значительно ниже среднего, плотный такой и… да, лысый. Точно! Лысый! Голова совершенно голая. Как яйцо. Когда говорил, заикался и левую ногу подволакивал при ходьбе. А Гекльберри Хлоп, напротив, юноша очень высокий; у него примечательная особенность имелась: левое ухо порвано, не хватает мочки, он лишился ее, когда плыл на яхте, а тут шторм, мачта обломилась, и вот… А еще у него не было переднего зуба и он носил золотую серьгу в ухе…

Люди в штатском аккуратно застенографировали все сказанное. Вот такие показания записывать одно удовольствие – обстоятельные, точные, уверенно изложенные.

Когда дошло до Бартоломью Грасса, мистер Бентли сник: нет, он не помнит этого господина, и у него сильное подозрение, что это вообще псевдоним, за которым может скрываться женщина.

– Благодарю вас, мистер Бентли, – сказал главный из людей в штатском. – Думаю, вы нам больше не понадобитесь. Ну а если понадобитесь, полагаю, мы сможем вас здесь найти.

– Всегда к вашим услугам, – любезно согласился мистер Бентли. – Знаете, я в шутку прозвал этот небольшой рабочий стол своим точилом – точишь-точишь, чуть ли не носом в него упершись, а он точит и точит тебя! В трудное время нам выпало жить, инспектор!

Полицейский наряд был отправлен к Амброузу на квартиру, где единственное, что удалось этим слугам законопорядка, это побеседовать с его домоправительницей и услышать от нее все, что она о них думает.

– Упорхнула наша птичка! – Так доложили они начальству.

Позднее в тот же день полковника Плама, инспектора полиции и Бэзила вызвал к себе начальник Особого отдела.