И побольше флагов - Ивлин Во (1942)

Одной из Конноли была Дорис, половозрелая девушка лет, как следовало из ее разнообразных ответов, от десяти до восемнадцати. Мгновенно возникшие и хитрые попытки записать Дорис во взрослые были пресечены осмотревшим ее доктором, который определил возраст девушки как «около пятнадцати лет». У Дорис были черные, коротко остриженные волосы, большой рот и темные свинячьи глазки. В ее внешности было что-то эскимосское, но лицо у нее было румяно, а в манерах наблюдалась живость, обычно не присущая представителям этой достойной народности. Она была коренаста, с распиравшей платье грудью и позаимствованной у звезд кинематографа походкой, видимо, должной обозначать соблазн.

Мики, чей возраст, если судить по сроку его довольно сурового приговора за кражу со взломом, был меньше возраста сестры, а фигура – худее, отличался хилостью и хмуростью. Он был молчалив, а если и произносил что-то, то все слова были непечатными.

Марлин была признана на год младшей, чем брат, поскольку яростные его возражения помешали посчитать ее и Мики близнецами. Явившись плодом более длительного, нежели обычный, совместного загула ее родителей, она родилась умственно отсталой. Но документировать это не позволил доктор, выразивший мнение, что жизнь на вольном воздухе порой творит чудеса.

Такими они и предстали в самый канун войны в помещении приходского совета Мэлфри: одна с плотоядной ухмылкой, другой понуро, третья – пуская слюни, – более неприглядное семейство, наверное, трудно было бы сыскать во всем королевстве. Барбара окинула их взглядом, потом взглянула еще раз, дабы удостовериться, что глаза ее не лгут, и определила Конноли к Маджам из Лэмстока, крепкого фермерского хозяйства, находившегося в отдалении от Мэлфри.

Не прошло и недели, как возле парковой ограды возник молочный фургон мистера Маджа, в котором находились и трое детей.

– Я не из-за себя, миссис Сотхил, меня целый день дома нет, кручусь-верчусь, а вечерами такой замотанный, что только бы до постели добраться, так что мне это еще куда ни шло. Дело тут в моей старухе. Все это на ее шею, и терпеть больше она не желает. Заперлась на чердаке и сказала, что не спустится, пока они в доме. А если она что сказала, миссис Сотхил, то значит, так тому и быть. Мы всей душой хотим помочь, когда война и все такое, но вытерпеть этих огольцов нет никакой возможности, это точно.

– О господи… Кто же из них, мистер Мадж, доставляет вам неприятности?

– Да все они. Сперва казалось, что парнишка еще ничего, хотя и понимать, что он говорит, трудно было, ведь в тех местах, откуда он, и говорят-то по-особому. Дикий, нелюдимый, ладно, но вроде вреда от него особого нет, так думали до истории с гусем, когда он увидел, как я гуся режу. Я нарочно ему показал, думал развлечь, ну и пусть приучается к сельской жизни, может, фермером станет. Дал ему голову поиграть, и он вроде рад был. Я ушел работать на свекольное поле, и, разрази меня гром, если вру, он раздобыл где-то нож. А когда я вернулся к ужину, шесть моих уток уже без голов валялись и старый наш кот вместе с ними. Да, мэм, истинная правда, разрази меня гром, если он и коту нашему рыжему голову не отхватил. Младшая их девчонка – от нее грязь одна. Не только в постель мочится каждую ночь, но и всюду – и на пол, и на стулья, да и не только мочится. Видно, там, откуда она, не научили ее, как в доме вести себя следует.

– Но старшая девочка хоть как-то помогает?