Надрез - Марк Раабе (2012)

Несколько месяцев назад, до того, как Лиз узнала, что беременна, она запрещала себе думать о жизни Габриэля. «Не расспрашивай его, – говорила она себе. – Если он сам не рассказывает, так тому и быть». И она справлялась. Невзирая на врожденное любопытство и страсть к расследованиям, она игнорировала возникавшие вопросы, инстинктивно чувствуя, что этим может все разрушить. Но потом она забеременела – и больше не могла не обращать внимания на эти вопросы. И появился страх. Страх рожать ребенка от человека, у которого нет родителей. От человека, который много лет не говорил со своим братом. От человека, у которого нет друзей, зато есть работа – и эту работу он никогда не оставит, пусть и терпеть ее не может.

С тех пор Лиз носит это чувство в себе, оно возрождается всякий раз, когда она думает о Габриэле. Ощущение, что Габриэль – как тень. Она любит эту тень, собирается родить от этого человека ребенка, но ничего о нем на самом деле не знает. И это ее пугает.

Дзззинь… Лифт памяти возвращает ее в настоящее. Это что, шаги? Лиз щурится, и, к собственному изумлению, ей удается открыть глаза. Все вокруг – темное и мутное, и эта тьма будто расплывается. «Почему так темно? И почему меня до сих пор не доставили в больницу?»

Слышится громкий щелчок, и Лиз чувствует поток свежего прохладного воздуха. Наконец-то! Она закрывает глаза, ожидая, что сейчас включится свет. Хлопает дверца машины, кто-то склоняется над ней. Вспыхивает луч фонарика, свет жжет ей глаза как огнем. Лиз хочется спросить, что с ее позвоночником, но она не может произнести ни слова. Тело вдруг вспоминает о побоях, резко вспыхивает боль. Если бы Лиз могла чувствовать запахи, в нос ей ударила бы едкая вонь, но нос сломан, и она ничего не ощущает, понимает только, что кто-то прикладывает влажную ткань к ее лицу.

Ее сознание затуманивается, теперь ей все равно, остальные чувства отступают на второй план. «Может быть, в этой больнице не было места», – еще успевает подумать Лиз.

Когда мотор заводится снова, она уже ничего не слышит. Но, наверное, услышь она рокот мотора, то решила бы, что ее везут в другую больницу. И подумала бы: «Пожалуйста, пусть там будет место».

Глава 10

Берлин, 2 сентября, 00: 41

Габриэль все еще стоит на коленях перед трупом. Кто-то хватает его за руки и рывком поднимает на ноги. В плече вспыхивает боль, он морщится.

– О господи, что вы тут устроили?! Что вам здесь нужно?

У Габриэля кружится голова. К горлу подступает тошнота.

– Эй вы! Я с вами говорю!

– Где… где она? – спрашивает Габриэль.

– Кто? – подозрительно осведомляется подошедший полицейский.

Ему лет тридцать пять, короткая бородка, большие руки. Габриэль смотрит на него с недоверием. Он опасается полицейских не меньше, чем огнестрельного оружия.

– Моя девушка. Лиз Андерс. На нее напали. Я вызвал ей «скорую».

Полицейский отпускает его, хмурится.

– Так это вы звонили?

Габриэль кивает.

– Замечательно! – рычит полицейский. – Тогда уж потрудитесь объяснить, что это за дерьмо!

– Не понимаю, о чем вы.

– Ну, вот это вот все. – Полицейский указывает на труп прыщавого парня.

Габриэль непонимающе смотрит на него, пытаясь подавить позывы к рвоте. Второй полицейский так и не отпустил его, прикосновение жжет огнем – Габриэль ненавидит, когда кто-то его трогает. Он пытается стряхнуть руку полицейского, но тот не отпускает.

– Я понятия не имею, что вы имеете в виду. Я ищу свою девушку. Я вызвал ей «скорую». Полчаса назад на нее напали в этом парке, и она мне позвонила.

Полицейский поднимает брови и чешет в затылке.

– Послушайте, я…

– Что там у тебя, Шустер? – За спиной Габриэля раздается властный голос.

Бородач вздрагивает и смущенно пытается встать по стойке «смирно».