Спустя несколько дней я узнал из истории, рассказанной мне за ужином одним молодым человеком, что мадемуазель Вобернье звалась Ангелом, это была ее профессиональная кличка, что она была на содержании этого Дюбарри по прозвищу Плут уже несколько лет, что ее знали все молодые люди и часто посещали. Г-н де Фитц-Джеймс[74] имел ее, равно как и г-н де Сент-Фуа. Наконец, она была публичной девкой. Получив такие сведения, я поблагодарил бога за то, что сумел сдержать свою галантность…

…Он себя поздравляет с тем, что смог устоять перед авансами просительницы. С самого начала этой истории и до сих пор ясно, что отказ переспать с Жанной был очень редким явлением, более значительным и богатым последствиями, чем факт обратного.

У нас в распоряжении очень мало документов, касающихся последовавших за этим недель. Дюбарри, Ришелье и т. п. вообще ничего не писали, а если и писали, то короткие записки, продиктованные необходимостью момента, и изъяснялись уклончиво. Содержание этих записок незначительно, их серую прозу нет смысла воспроизводить.

И опять-таки именно от герцога де Шуазеля до нас дошел наиболее полный рассказ, хотя в очень кратком и недоброжелательном виде и неласковом стиле, о первых шагах Жанны при Дворе. Или, чтобы было понятнее, о ее первых ночах в постели Короля:

В 1768 году в Компьень в шикарном экипаже приехала одна женщина, привлекшая к себе столь большое внимание, что придворные и министры сразу же поняли – эта женщина прибыла в Компьень ради удовольствий Короля. Не знаю, почему я в тот год приехал в Компьень, потом я туда обычно не ездил. Король уже неделю находился там. По приезде я узнал от г-на де Сент-Флорантена[75] о слухах, ходивших при Дворе по поводу дамы Дюбарри (такова была ее фамилия), а также о любви, которой, как утверждали, Король к ней воспылал. Действительно, она проводила у Короля каждую ночь. Ее видели каждое утро выходившей из Кабинетов[76]. Она отправлялась переодеваться в свою гостиницу и возвращалась к Королю после ужина. (…) (г-н де Сент-Флорантен) добавил, что эта мадам Дюбарри была девицей, Плут Дюбарри дал ей свою фамилию, шикарный экипаж, лакеев в галунах. Она говорила, что вышла замуж за одного из его братьев, которого никто никогда не видел и который был подставным лицом и бессловесным персонажем этой комедии. Г-н де Сент-Флорантен сказал мне также, что в Париже эту девку зовут Ангелом, она – незаконнорожденная дочь служанки и одного монаха, работала на улице и отдавалась всякому лакею, а потом ее взял на содержание Плут Дюбарри, у него она обслужила большое число клиентов. Лебель, камердинер Короля, хотел ею обладать и для этого пригласил к себе на ужин, где Король и увидел ее через стеклянную дверь. С этого момента Король очень ее возжелал и, несмотря на протесты Лебеля, заставил приехать в Версаль и Компьень, Она проводила с Королем дни и ночи. Я рассказал г-ну де Сент-Флорантену все, что я знал об Ангеле, даме Дюбарри. Она сама рассказала мне о своей свадьбе, которая была то ли настоящей, то ли фиктивной: Плут Дюбарри хотел извлечь выгоду для себя и своей семьи, подсунул эту шлюху Королю и, видимо, считал, что замужняя женщина придаст этой интриге больше доверия. Впрочем, коль скоро эта девка носит фамилию Дюбарри, семья, естественно, будет облагодетельствована Королем. Но несмотря на фамилию Дюбарри, свои карету, гербы и ливреи, которые выставляла в Компьене, на самом деле она вышла замуж только в конце этого путешествия перед поездкой в Фонтенбло. Мы с г-ном де Сент-Флорантеном погоревали по тому, что Король так увлекся этой девкой, такой мерзкой тварью, которая не подходила ему ни по возрасту, ни по рангу, ни по состоянию здоровья. Но мы и не думали, что такая низкая интрижка могла иметь продолжение, и полагали, что это была временная фантазия. Мы пожелали друг другу, чтобы Король успешно ее пережил и это стало последним всплеском его тяги к дурной компании, свидетелями коей были все.