Блеск и нищета Жанны Дюбарри - Паскаль Лене (2003)

Во время возвращения из Компьеня только и было разговоров, что об этой новой интрижке. Все осуждали бесстыдство дамы Дюбарри, появлявшейся на людях с уверенностью дамы, находящейся на содержании у могущественного человека. Но никто и подумать не мог, что этот каприз будет иметь последствия и не приобретет никакого влияния ни на дела, ни на людей вокруг Короля. Все считали, что уделом этой девки станет судьба двадцати других, более честных девиц, запертых в «Оленьем парке» Версаля, которые предназначались, чтобы предоставлять удовольствия Королю.

Потом, при переезде из Компьеня в Фонтенбло[77], об этой женщине говорили мало…

(Франсуаза Клер[78] Дюбарри, «Дневник»,

2 сентября 1768 года)

Она еще красивее, чем мне ее описал брат. Нет ничего более прекрасного, чем ясность ее взгляда и лицо, которое может заставить поверить в полную наивность и безупречную скромность. В ее голосе слышится смех, а солнце навсегда застряло в волосах. Белизна лица и нежность ее кожи сравнимы с грудным младенцем. Самое необычное в том, как она говорит о своих любовниках: словно маленькая девочка о куклах и волчках. Никто, и главное, она сама, не смог бы сказать, сколько мужчин попользовались ее чарами. Но она с необыкновенной невинностью говорит о крайне постыдном, потому что от природы сладострастна, и все ее поведение показывает, что лучшая черта ее характера открывается в интимности алькова.

Это любезное создание радушно открыло мне свое сердце. И если она не доверила мне пока все тайны, то только потому, что они слишком интимны, чтобы о них можно было говорить спустя несколько дней после знакомства. Ей особенно нравится говорить о новом рабе ее чар, поскольку она сильно им увлечена и живет под воздействием сбывшейся мечты. Жанна произносит имя любовника только по секрету, но эту тайну она старается рассказать всякому встречному, о чем все говорят как в Париже, так и при Дворе.

Толстый Гильом[79] наконец-то уехал. Он приезжал только за благословением на время, пока меняли лошадей его экипажа. Потом ему пришлось отправиться восвояси с грузом обещанных вскоре экю. Но Королева умерла, пока его лошади еще фыркали, и все королевство надело траур по этой монархине, которую все любили за то, что она никогда не показывалась на людях и за сорок лет не произнесла и трех слов.

Бедный Гильом, чей мозг заплыл жиром еще больше, чем его талия! Жанна с трудом сдерживала смех при виде столь прекрасного жениха. Жан-Батист опасался, не придет ли в голову нашего недалекого братца какая-нибудь галантная мысль и не захочет ли он воспользоваться своими супружескими правами после так называемой женитьбы.

В июле, хвала Небу, Двор, как это бывает ежегодно, перебрался в Компьень, несмотря на траур, который все с притворством соблюдали. Жанна была приглашена следовать за Королем. Свое тайное проживание там она превратила в ослепительный триумф, поскольку невозможно заставить молнию не сверкать, а гром не греметь.

Поэтому наш бедный Гильом стал рогоносцем еще до того, как женился. Он потребовал дополнительно пятьсот экю за моральный ущерб, чтобы не броситься с отчаяния в Сену. Как всегда рассудительный, Жан-Батист решил искоренить это зло и отвел брата к мамаше Гурдан, где, как говорят, приличные люди проходят практику. И там наш Гильом почти каждую ночь «женился» на самых красивых девицах этого благородного заведения.

Но вот Жанна наконец вернулась. Вот она и замужем. Вот Гильом сел в карету, и кучер взмахнул кнутом!

Версаль, 2 сентября 1768 года

(от Ришелье, генерал-лейтенанту полиции Антуану де Сартину)

Господину де Сартину.