Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

— А они умеют двигаться, хоть и протестанты, — заметила наблюдавшая за танцами Мэгги. — Завтра. Уже завтра мы ступим на землю Америки.

С этими словами она встала и присоединилась к танцующим.

Я сидела в стороне и держала Стивена и Грейси, пока не пришла Бриджет. Она взяла их за руки и увела в кружок скачущих и вертящихся под музыку детей. В ожидании скорого схождения на сушу все уже твердо и уверенно держались на ногах.

Пары танцующих сходились и сбивались в кучу. Какой-то парень из Гринкастла крикнул:

— Раскрутите свою партнершу, пусть снова почувствует себя как дома.

Майра подстроилась под шаг моряка и закружилась с ним в сторону.

Взрослые танцевали по правилам, но дети скакали и ныряли беспорядочно, не заботясь о соблюдении шага. Пэдди и Джеймси хлопнули в ладоши и взялись за руки, сделав для других детей «мостик», чтобы те пробегали под ним.

В такую ночь Майкл, несомненно, мог бы сыграть на своей волынке замечательную музыку.

На темных океанских волнах играли отблески ярких звезд и полумесяца луны. Это было 31 октября 1848 года, канун Самайна, — ночь, когда встречались и перехлестывались наши прошлая и будущая жизни. Я подняла глаза к небу. Видишь ли ты, Майкл, как мы заканчиваем пересекать океан, далеко-далеко от нашего дома? Мы выжили в этом плавании, которое убило Денниса и еще множество других людей. Их приняло море, и мрачные воды у меня за спиной стали для них кладбищем. Если бы ты был сейчас здесь, a stór, ты, наверное, сыграл бы и печальную поминальную песнь. Сначала ее, потом танец, а затем ударил бы марш, чтобы поднять наш дух и вселить в наши сердца отвагу. Faugh-a-Ballagh!

* * *

Вскоре после рассвета нас разбудили крики моряков: «Земля! Земля!» Ближе к вечеру мы зашли в устье большой реки — до порта Новый Орлеан оставалось всего несколько часов пути.

— Это большая удача, — сказал Чарли Догерти, — приехать в Америку через Миссисипи.

Штормы частенько прибивали корабли, направлявшиеся в Нью-Йорк, к скалистым берегам северной части атлантического побережья. Здесь же «Сьюпериор», повторяя изгиб реки, зашел в городскую гавань в форме полумесяца.

— Полегче, — сказал Чарли, наблюдавший вместе с остальными пассажирами, вывалившими на палубу, за тем, как матросы бросают якорь.

Как только судно остановилось, нас всех, словно теплым одеялом, накрыла жара — как будто воздух был наполнен паром от тысяч кипевших котелков.

— Жарко, — сказала Майра.

— И трудно дышать, — согласилась я.

— Влажность, — пояснил Чарли Догерти. — Это все из-за влажности. — Он немного странно произносил это слово — «влажность». — Она тут тропическая. В Новом Орлеане тот же климат, что и в бассейне Амазонки.

Мэгги Догерти подтверждающе кивнула:

— Питер, брат Чарли, написал, что нам придется к этому привыкать. Хотя мысль о постоянном лете нас как-то не пугала…

Сегодня было первое ноября, новый год, — и это хороший знак. На корабле не было болезней, так что и карантина не будет. Поэтому, как сказал нам Чарли, нас выпустят на берег в тот же день.

Я вернула лоскутное одеяло Саре Джонсон и попрощалась с ней и ее семьей, когда они уходили.

Наконец пришел и наш черед. Я подняла Стивена, взяла за руку Бриджет. Майра держала Грейси на руках. Затем мы прошли вслед за Джонни Огом, Пэдди, Джеймси, Дэниелом и Томасом по трапу и спустились в деревянную шлюпку размером с наш curragh. Двое матросов должны были на веслах доставить нас в порт.

— Ты очень покраснела, — сказала Майра, когда мы садились в лодку. — Ты не заболела?

— Это от жары, — ответила я. — Здесь очень жарко.

Матросы, молодые парни из Лондондерри, быстрыми гребками гнали нашу лодку через гавань. На ходу нас немного обдувало ветром, но моя кожа все равно стала влажной и липкой.

— Мама, посмотри, — сказал Джеймси. Он поднял руку и показал мне скатывающиеся по ней капли пота. — Я что, весь так растаю, мама?