Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

Патрик спешился, поднял свернутую шкуру бизона, лежавшую позади его седла, и аккуратно положил ее на землю.

— Джонни Ог, — сказал Пэдди.

— Боже правый!..

И Пэдди заплакал — впервые с тех времен, когда был еще совсем маленьким мальчиком.

* * *

Я ждала Майру с работы, стоя перед нашим домом. Заметив, что я вышла ей навстречу, она бросилась ко мне. Но, увидев мое лицо, сразу все поняла. Патрик и Пэдди занесли тело Джонни Ога к ней в гостиную и положили шкуру бизона перед камином. Я провела Майру в ее комнату.

— Он там, Майра, — сказала я.

Она опустилась на колени и начала снимать покров.

— Погоди, Майра, — остановил ее Патрик.

Я тоже опустилась рядом с ней и обняла ее руками.

— Джонни Ог был ранен в последний день осады, — продолжал Патрик. — Его доставили на пароход, превращенный сестрами милосердия в полевой госпиталь, а потом отвезли в Сент-Луис.

— Я тоже был в Сент-Луисе, тетя Майра, — сказал Пэдди, — но не знал, где Джонни Ог. Всех нас, солдат Бригады, разделили. Мы должны были добираться домой по отдельности, но я не мог уйти без Джонни Ога. Там меня нашел дядя Патрик и привел к нему.

— Когда мы добрались до него, Майра, он был еще жив, — добавил Патрик, — но в рану попала инфекция. Началась лихорадка.

— Он узнал нас, тетя Майра, но думал, что это не плавучий госпиталь, а «Ривер Куин», что мы плывем по реке из Нового Орлеана и что мы еще только едем в Чикаго.

— Его исповедовал священник из Сент-Луиса, — сказал Патрик.

— Ему не в чем было особо каяться, — прошептала Майра. — Он всегда все делал правильно.

— Это правда, тетя Майра, — ответил Пэдди. — Он был лучшим среди нас, и мы никогда… — Он умолк. — Он послал вам слова любви. Последнее, что он сказал, было «Mathair» — «Мама».

— Мама, — повторила Майра. — Жаль, что я не смогла быть для него лучшей матерью.

— Ты была для него лучшей матерью. Лучше всех, — заверила ее я.

— Его тело не будет… — начал было Патрик, но Майра оборвала его:

— Разверни его, Патрик.

Патрик присел и развязал бизонью шкуру. Все тело Джонни Ога, даже его лицо, было обернуто полосками белой ткани.

— Джонни Ог, Джонни Ог, — все твердила Майра. — Джонни Ог…

Она поцеловала забинтованную голову своего старшего сына, дитя, которое она прижимала к себе в канун памятного Рождества в Барне. Джонни Ог.

— Заверни его снова, Патрик, — попросила Майра. — Будет лучше, если дети не увидят его таким, вернувшись домой.

Мы помогли ей встать.

— Достойные поминки, Онора. Необходимо провести достойные поминки, — сказала Майра.

— Он получит их, — ответил за меня Патрик Келли. — Его братья по оружию проводят его с почестями.

Я ожидала, что Майра с издевкой бросит эти слова ему в лицо. Братья по оружию? Почести? Но она лишь согласно кивнула.

— Это будут военные похороны, — сказал Патрик.

Майра снова кивнула:

— Джонни Ог всегда был хорошим маленьким солдатом. Без него я не смогла бы выжить в большом доме. Он знал, что старый майор ненавидел его, и научился ходить с опущенной головой. Но никогда не скулил и не хныкал.

— Смелый человек, — сказал Патрик.

— На Рождество ему исполнилось бы двадцать два. Совсем еще мальчик, — вздохнула Майра.

* * *

Прощальная панихида началась в воскресенье, во второй половине дня. Мы с Майрой сидели в ее бриджпортской гостиной, как когда-то в нашей лачуге в Нокнукурухе. Только сейчас у нас хотя бы было тело. Несчастное, искалеченное тело.

— Он был возле меня. Совсем рядом. Просто чуть сдвинулся, шагнул чуть в сторону, — шептал мне Пэдди в первую ночь после возвращения домой.

С тех пор он не проронил ни слова.

А сейчас на панихиде Пэдди здоровался с молодыми солдатами в военной форме, с их отцами и дядями.