Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

— Он молится о спасении души Джонни, но при этом не признает, что тот умер. О каком здравом смысле можно тут говорить? — спросила как-то Майра.

Мы с ней были одни: остальные отправились копать картошку на garraí Mhurchadha — общее поле всех рыбаков, а Майкл ушел помогать Оуэну Маллою.

До дня Святого Михаила и начала аренды оставалось три дня. Въезжать в дом одному Майклу было нельзя — дурная примета, а я не могла бросить Майру. Хотя по ней не было заметно, что она беременна, сама она считала, что ребенок может родиться уже к Рождеству.

— Бабушка считает, что мне следует уехать в Ард/Карну, подальше от всяких священников. Она говорит, что там обязательно найдется наш двоюродный или троюродный родственник из Кили, свободный, чтобы жениться на мне, — сказала она. — Они знают, что Джонни погиб, но разве они сами потеряли мало своих близких?

— Это довольно бедные края, Майра. К тому же ты будешь так далеко от нас.

— А может быть, я найду себе красивого разбойника. К западу от Утерарда не действуют никакие законы, там нет дорог, и там тысячи мужиков, — сказала она.

— Ох, Майра!

Она вдруг запела:

— Позволь мне песню тебе спеть.

О молодом разбойнике она

По имени Дик Бреннан…

— Прекрати, Майра! Или ты хочешь, чтобы Анни Лихи слышала, как горланит ее непутевая невестка?

— Бреннан на торфяниках,

Бреннан на торфяниках…

Майра принялась хохотать, но сквозь слезы.

— Вот что я сделаю. Подговорю старика Мартина О’Малли, чтобы он свел меня с каким-нибудь преступником или тем, кто тайком гонит poitín. В Коннемаре таких тьма, за каждой скалой.

Мне показалось, что сейчас самый подходящий момент, чтобы рассказать ей о Патрике Келли, но Майра вдруг заплакала.

— Где он, Онора, как думаешь? Мой веселый Джонни с его сладкими устами. Он вообще попал на небеса? Тело не похоронено, даже косточек не осталось, чтобы подняться в судный день. Неужели рыба, ловлей которой он всю жизнь промышлял, отомстила ему и отыгралась на нем? Ох, Джонни! Во мне сейчас живет твой отпрыск. — Она утерла слезы со щек. — Я не пойду в Барну со склоненной головой, Онора. А ты должна сыграть свою свадьбу. Я знаю, что мой Джонни сейчас сказал бы мне: «Майра, ради бога, вбей ты своей сестрице в голову хоть немного здравого смысла — есть целая куча девушек, которые мечтают заполучить себе такого мужа, как Майкл Келли, с участком земли и кошельком золота. Уговори ее побыстрее выходить за него». И тогда получится, что Майра — в Коннемаре, а Онора — в Аскибуое.

— В Нокнукурухе, — уточнила я. — К тому же я не хочу бросать тебя.

— Выходи замуж, а то кто-нибудь начнет нашептывать Майклу Келли: «Место Оноры Кили среди монахинь, она уже передумала и просто стесняется сказать тебе об этом, а вместо нее у меня есть для тебя моя собственная очаровательная дочка».

— Ты совсем не знаешь Майкла, — сказала я.

— А ты, Онора, совершенно не знаешь мужчин.

* * *

Отец Джилли поженил нас в День Святого Михаила, 29 сентября. Майклу было восемнадцать лет, а мне — уже две недели как семнадцать. В таунлендах понимали: из-за того что Майра все еще оплакивает мужа, свадьба наша будет скромной, совсем без танцев, а угощать будут только картошкой да глотком самодельного виски, привезенного нашим троюродным кузеном Кили, который теперь сидел в церкви рядом с Майрой.

Во время церемонии отец Джилли постоянно поглядывал на Майру и подозрительного парня из Коннемары. Но Майра не отводила глаз: из нее самой получился бы неплохой разбойник с большой дороги.

Когда отец Джилли начал рассуждать о том, что к браку нельзя относиться легкомысленно и беспечно, Майра презрительно смерила его взглядом с головы до ног. Затем он позвал нас с Майклом к алтарю.

— Берешь ли ты Онору Кили себе в жены?

— Да, — ответил Майкл.