Залив Голуэй - Мэри Пэт Келли (2009)

Патрик появился вновь только с наступлением темноты, и вместе с Майклом они начали вырезать глазки ростков у посадочной картошки.

— Тебя надули, — сказал Патрик. — Картошка очень плохая.

— Посади ее получше, и лендлорд тут же наверняка поднимет ренту, — ответил Майкл. — Агент заявит, что если мы можем позволить себе покупать розовую, значит, в состоянии платить больше ренты.

Патрик начал рассказывать Майклу о работе и уходе, которые ему предстояло выполнять.

— Очищай грядки от вот такой жесткой травы с острыми краями, Майкл. Вырывай каждый ее корешок. Оставишь хоть немного, и она задушит картофель, прежде чем он успеет прорасти. Следи также за другой травкой — пастушьей сумкой. Она может уронить свои семена в твою грядку, и тогда ты в полной… В общем, тогда будет очень плохо. Но, конечно, хуже всего — щавель. Он пускает вниз свои длинные грязные корни, которые опутывают клубни нашей pratties.

— Хотя листья щавеля помогают против ожога крапивой, — вставила я.

Патрик удивленно вскинул бровь и продолжил. Он говорил о проблемах с погодой: слишком жарко, слишком холодно, слишком сухо, слишком влажно. Майкл лишь слушал и кивал.

В ту ночь Патрик и Майкл заменили камешки глазками картофеля, вкопав их в землю. Когда они закончили, спина у Майкла болела так, что он не мог поднять руки. А Патрику хоть бы что.

— А он ведь на двенадцать лет меня старше, — сказал Майкл.

Патрик ушел через пять дней. Картошка была посажена. Они с Майклом проложили дренажные канавы. Патрик научил Майкла, как определять, насколько истощена земля, какое поле оставить под траву для Чемпионки, а на каком — посеять пшеницу.

— Чтобы пахать, тебе понадобится помощь соседей, но я бы сказал, что всему свое время.

Я начала объяснять ему все подробности нашего бойкота, но Патрик жестом остановил меня, пожал Майклу руку и ушел.

На следующий день после его ухода к нам пришли Оуэн Маллой и Кати. Они вели себя так, словно ничего не произошло.

— Майкл, давай впряжем Чемпионку в плуг и посмотрим, сможет ли она пахать так же хорошо, как бегает.

— Чемпионка — лошадь не для пахоты, — ответил Майкл.

— Так никто из нас не для пахоты, но она может сделать свою часть работы, — парировал Оуэн. — Подготовим ее к материнству. Я слышал, что Барьер, жеребец сэра Уильяма Грегори, любит сильных кобыл, — заявил он и подмигнул мне.

— Жулик, — сказала я.

— Кто — я или Барьер? — спросил Оуэн.

На этом бойкот завершился.

Через несколько недель, когда Кати уже принимала нас у себя дома, я заметила рядом с очагом Оуэна Маллоя бутылку poitín, поразительно похожую на те две, которые нам оставил Патрик. Такое вот столкновение характеров. Я многое отдала бы за то, чтобы послушать их разговор: Оуэн — сплошные слова и же-сти-ку-ля-ция, и Патрик — само молчание и неподвижность.

В воскресенье мы отправились в церковь уже вместе.

* * *

За все эти годы единственным намеком со стороны Оуэна Маллоя на тот первый визит к нему Патрика Келли были его долгие и пространные рас-суж-де-ни-я о риббонистах, Молли Магуайр, Капитане Полночь и всех остальных, «кто взял в свои руки дело восстановления былой справедливости» — чтобы судебные приставы не так бессовестно относились к беднякам, а перекупщики хорошо подумали дважды, прежде чем отбирать у людей их последний скот в качестве уплаты ренты. Возможно, кое-что из их ме-то-до-ло-ги-и выглядит несколько грубовато и немало из этих парней кончили на виселице или в ссылке, но кто-то же должен выступить против правительства, которое поставило вне закона даже изготовление своего виски.

— Если бы не эти жесткие люди, нам было бы отказано в uisce beatha — воде жизни. Тяжкий жребий ждет того, кто выдаст хоть кого-то из них. Не говори ничего — Ná habair tada.

На это Майкл отвечал:

— Я слышал, что ребятам в горах полегче теперь, когда у нас появился Дэниел О’Коннелл.