Заговор Людвига - Оливер Пётч (2011)

Что сказал бы Людвиг, если б увидел, как военные в парадной форме вышагивают печатным шагом перед гробом? Как все эти придворные льстецы, служащие и лакеи с печальным видом вливаются в процессию, а в душе при этом радуются? Мне даже захотелось в тот момент, чтобы две дюжины Хранителей в черных одеждах и с факелами в руках бросились на это сборище. Но они молча шагали в своих призрачных одеяниях во главе процессии, с королевскими гербами на груди и перекрещенными в знак смерти костями.

Когда гроб выносили из резиденции, на краткий миг, словно на прощание, из-за туч выглянуло солнце. Все подняли глаза к небу, будто Людвиг помахал им оттуда. Короля как раз уложили в склеп в церкви Святого Михаила, и в это мгновение сверкнула молния и прогремел гром такой силы, что люди с воплями попадали на колени и зажали уши. Многие сочли это знаком, что Людвиг по-прежнему среди нас, и уже ходят слухи, что он уединился в недрах Наттернберга в Деггендорфе и когда-нибудь вернется, чтобы наказать своих убийц.

Но я-то знаю, что этого не случится. Король мертв.

MAAÖY

Уж если я взялся описать те события, которые привели к столь жуткому финалу, то начну, пожалуй, с августа 1885 года, когда королю стукнуло сорок лет. Если б мы знали, что этот день рождения станет для Людвига последним, мы бы лили слезы и умоляли короля образумиться. Но мы лишь потакали его капризам и участвовали в его играх, в которых каждому из нас была отведена своя роль.

Как и в прежние годы, Людвиг праздновал свой день рождения в усадьбе на вершине Шахен горного хребта Веттерштайн, недалеко от Гармиша. Местные крестьяне разожгли на вершинах праздничные костры, и мы были окружены сверкающим ореолом, в центре которого находился деревянный дворец. Приглашения удостоились лишь некоторые из соратников Людвига – в их числе королевский адъютант, граф Альфред Экбрехт фон Дюркхайм-Монмартен, посыльный Карл Хессельшвердт и ваш покорный слуга.

С тех пор как я стал ассистентом доктора Лёвенфельда, а это произошло более десяти лет назад, король все чаще приглашал меня к себе. При этом мы, зачастую до рассвета, рассуждали о французском придворном театре, поэзии Шиллера или своеобразном творчестве Эдгара Алана По, которого Людвиг любил больше всех среди современных писателей. Осмелюсь предположить, что за эти годы я стал для него настоящим другом. И хотя его причуды и манеры зачастую напоминали мне капризы двенадцатилетнего мальчишки, он все-таки был моим королем. Чувствительный, лиричный, порой вспыльчивый человек, каких еще не было на этой земле. Скорее художник, чем глава государства – ни одна страна не сможет похвастаться таким правителем!

В ту ночь с 24 на 25 августа мы допоздна сидели на верхнем этаже королевской усадьбы, в так называемых Турецких покоях – несколько лет назад Людвиг пожелал обставить эту комнату по образцу мавританских дворцов. В центре тихо журчал фонтан, пол устилали мягкие, с орнаментным узором ковры, стены были украшены позолоченной резьбой и яркими витражами. Мы, в халатах, развалились на диванах и подушках, курили кальян и пили кофе из крошечных чашечек тончайшего фарфора. Слуги в тюрбанах и с серьгами в ушах обмахивали нас веерами из павлиньих перьев. Откуда-то доносились звуки свирели.

Я уже привык к подобным инсценировкам, поэтому не удивился, когда король медлительно, словно Будда, приподнялся на своих подушках и протянул мне свою трубку.

– Дорогой Махмуд, великий визирь и преданнейший из мусульман, – обратился он ко мне с серьезным видом. – Вы слишком напряжены. Вот, попробуйте этого превосходного табака. Он поможет вам окунуться в мир Тысячи и одной ночи.