Тайны Торнвуда - Анна Ромеро (2013)

– Ой, мама, значит, тебе все же нравится папа Джейд, да?

Я сердито отвернулась к экрану телевизора.

– Я лишь пытаюсь проявить вежливость, потому что он глухонемой. Кроме того, в субботу он приедет на пикник, и мне будет неприятно, если он почувствует себя выключенным из общества из-за плохого слуха. Кто-то же должен с ним говорить.

– Кто-то? Ты имеешь в виду, помимо меня, Джейд и тети Кори?

– Это простая вежливость, Брон. И потом, если вы четверо заведете беседу на языке жестов, как, по-твоему, я в ней поучаствую без знания этого языка?

– Значит, ты говоришь мне, что он тебе не нравится? Что ты идешь на все эти трудности по изучению языка жестов, только чтобы не чувствовать себя лишней?

Я взяла тарелку, откусила немного пиццы и сделала вид, что увлечена телепередачей. Ведущий Дэвид стоял, прислонившись к гигантскому термитнику, и давал оператору указание войти туда. Внезапно весь экран заполонили оживленные белые тельца, сбивающиеся в кучи и шевелящиеся, как… термиты.

– Ма-ам? Перестань меня игнорировать. От этого у тебя еще более виноватый вид.

Я вздохнула.

– Он красивый, довольна? Просто не мой типаж.

– Почему?

– Просто он кажется… не знаю, немного диким.

Бронвен фыркнула.

– Мам, ты смешная, мне так и хочется сказать…

– Не смей!

Она покачала головой:

– Позволь мне угадать, папа был для тебя единственным мужчиной?

– Что-то вроде этого.

– Понимаешь, мама, однажды я вырасту и покину дом, и ты останешься одна. Тебе будет одиноко, если ты не сможешь забыть папу и жить дальше.

Я смотрела на нее, поймав себя на том, что пытаюсь анализировать ее слова – нет ли в них намека на боль или тени невыплеснутой злости. Пытаюсь уловить в ее непринужденно прозвучавшем замечании скрытый крик о помощи. Лицо ее было спокойным, темно-голубые глаза – неподвижными, как вода.

– Жить дальше, может быть, – сказала я. – Но мы не должны забывать.

– Я не говорю, что я его забуду. Только то, что его должна забыть ты.

Отодвинув в сторону учебники по языку жестов, Бронвен взяла пульт. Чуть прибавив звук, она удобно уселась и возобновила медленное уничтожение пиццы.

* * *

Она была права. Я действительно кое-что скрывала. Только не романтическую интригу, тесно связанную с изучением языка жестов. По правде говоря, как я могла думать о каком-то мужчине, когда моя голова была забита Сэмюэлом и Айлиш?

Помыв посуду, я поспешила в свою студию в дальнем крыле дома. Длинная узкая комната была когда-то частью веранды, которую обшили деревянными панелями, оставив ряд высоких окон, и превратили в террасу на солнечной стороне. Вскоре после переезда я потратила несколько дней, отскребая пол, отмывая окна и освежая стены кремовой краской. Обставила я ее просто: ящики для проявки фотографий, алюминиевая лампа на треноге, заветный имзовский стул[9] и старинный письменный стол. Под окнами в противоположном конце комнаты я устроила громадный стол для рисования, использовав пару прочных козел, а для столешницы – дверь из дубовой древесины вторичной переработки. Я притащила даже свои старые кюветы для проявки и увеличитель. В цифровом мире они казались динозаврами, но я любила их присутствие рядом – они напоминали мне о тех головокружительных, пьянящих днях в начале моего романа с фотографией.