Игра в имитацию - Эндрю Ходжес (2015)

Оруэлл избежал дихотомии, воззвав к Англии «обычных добропорядочных людей». Возможно, Алану Тьюрингу и стоило бы сделать то же самое, но он был теперь безнадежно обременен своим сознанием, в котором гнездились необычные, непристойные противоречия. Величайшие идеи «механизации, рационализации, модернизации» войны уживались с другим состоянием, величайшим из всех осмысленных, пока еще желающим «самого обычного в природе» и пока еще остающимся тем, что Оруэлл подразумевал под выражением «сексуальный маньяк». Алан не мог избежать этих вещей, но, предав половину своего сознания государству, он лишил себя свободы попытки. Он что-то делал, но не так, как Оруэлл, и прошел точку невозврата.

Эттли заменил Черчилля на Потсдамской конференции, когда результаты британских выборов стали известны. В это же время Алан Тьюринг поехал в Германию в составе группы из пяти английских и шести американских экспертов, чтобы изучить прогресс немцев в области связи. Одним из англичан был Флауэрс. Они тронулись в путь 15 июля и прибыли в Париж в ясный жаркий день. В Париже они должны были встретиться с американцами. А еще через пару дней они сели в джип; им предстояло проехать более 200 миль, и они надеялись, что прибудут у месту назначения до наступления ночи.

По дороге их останавливали тридцать семь раз из-за того, что они, как гражданские лица, ехали без касок.

Так Алан Тьюринг снова оказался на лежавшей в руинах земле Гаусса и Гилберта под неусыпным наблюдением американцев и в военном джипе. Компания остановилась в лаборатории исследований в области связи в Эберманнштадте, близ Байройта; чтобы добраться до нее, им пришлось предолеть тысячу футов подъема в гору. Прежде там располагался госпиталь — на крыше здания сохранился красный крест. Так что спали они на госпитальных кроватях. А приходившие из деревни женщины убирались — за миску похлебки. Только Алан и Флауэрс интересовались вопросами криптологии, остальные члены группы об этом не знали (насколько им было известно). Один из захваченных немецких ученых с гордостью показал им машину типа «Рыбы» и объяснил, как много миллиардов действий она выполнила без повторения ключевой последовательности. Алан и Флауэрс только моргнули и обронили «Неужели!», когда он продолжил рассказывать им, что, тем не менее, их математики определяли ей срок стойкости перед взломом только в два года, допуская затем возможность взлома.

Пока они там находились, во исполнение туманных пророчеств 1939 г. к небу поднялись грибообразные облака. Квантовая механика, которую Харди еще совсем недавно объявлял бесполезной, достигла совершеннолетия. Это был видимый результат работы новых людей. Морис Прайс сыграл свою роль в начале британских исследований, а завершающий штрих добавил фон Нейман, рассчитав высоту, на которой следовало произвести взрывы, чтобы добиться максимальных разрушений. Облака опрокинули второго врага и предостерегли потенциального нового врага. Американцы решили последнюю проблему войны. И все же, без череды событий, позволивших союзникам контролировать «Энигму» в 1943 г., война в 1945 г. могла принять совсем иной оборот, и атомное оружие впервые применили бы против бетонных «загонов» немецких подводных лодок.

Большой секрет был раскрыт — или, точнее, стало известно, что был секрет, сильно отличавшийся от всех остальных. Американские военные появились на станции в Эберманнштадте с новостями, которые нисколько не удивили Алана. Он узнал о такой возможности еще до войны, и намеков ему было довольно. После его возвращения из Америки, он задавал и Джеку Гуду, и Шону Уайли вопрос о цепной реакции, выраженной через бочки с порохом. Он также рассказывал о возможной «урановой бомбе» в обеденные перерывы в Хэнслопе. И он прочитал лекцию о фундаментальном принципе физики всем в Эберманнштадте.