«Я думаю, что можно сделать машину и встроить в нее аналогии, своего рода пути. И кстати, это очень хороший пример того, как можно создать машину и научить ее тому, что считается обычно исключительно человеческой прерогативой. Допустим, кто-то пытается объяснить мне суть двойного отрицания. Например, что если вещь «не незеленая» — то она все-таки зеленая, а я в упор не понимаю сути. Он может сказать: «Что ж, это как перейти дорогу. Ты перешел дорогу, потом снова перешел ее и вернулся туда, откуда начал». Вот это пояснение уже намного лучше доносит смысл. Это одна из тех вещей, с которыми машины, скорее всего, смогут работать. Я полагаю, что путь аналогий, который работает в нашем мозге, и есть такой. Когда один или два блока идей используют один и тот же путь решений и логических связей, то мозг очень даже может ради экономии использовать именно эти пути (уже созданные из аналогичных ситуаций) для решения похожей проблемы. Кто-то скажет, что какая-то часть моего мозга участвовала дважды в решении задачи, то есть первый раз — в случае понятия двойного отрицания, а затем для примера перехода дороги в одну и в другую сторону. Предполагается, что я должен понимать обе эти ситуации, но до меня никак не дойдет, к чему клонит объясняющий мне это человек, говоря об этих «не незеленых», но при этом зеленых вещах. Мозг не обрабатывает информацию. Зато когда он приводит пример с переходом дороги, меня словно осеняет! Правда, немного по-другому, та же часть мозга, но с иного захода. То есть если есть чисто механическое объяснение тому, как аналогии протекают в человеческом мозге, то можно создать цифровую версию подобных аналоговых путей и в компьютере.

Витгенштейн рассуждал о двойном отрицании в 1939 году, но Джефферсон снова поднял этот вопрос уже в ключе потребностей. «Если мы действительно хотим приблизиться к чему-то, что можно назвать истинным «мышлением», то ни в коем случае нельзя исключать фактор внешних стимулов… Видите ли, у машины нет окружающего ее мира, а человек находится в постоянном беспрерывном взаимодействии с внешним миром, который отвечает на его поступки и решения… Человек в своей природе — это химическая машина, он очень сильно зависит от голода, состояния здоровья и сексуальных потребностей». Увы, все эти потребности напрямую связаны с мышлением. И это очень сильный аргумент. Но Джефферсон вновь нарушил собственную теорию тем, что заявил о сложности центральной нервной системы (и не важно, что универсальная машина с учетом необходимого устройства может дать фору любой по сложности системе). В более риторической форме он продолжил: «У ваших машин нет генов, нет генеалогии. Законы Менделя ничего не значат для беспроводных ламп и прочего». Джефферсон хотел сказать, что не поверит, что у вычислительных машин может быть разум, пока не увидит, что одна из таких машин погладит по ноге другую машину женского пола. Но это было вырезано из эфира, потому что (как сказал Брейсвейт) мало кто назовет такое поведение мышлением. Брейсвейт полагал, что компьютеру надо обязательно внедрить «эмоциональную составляющую», чтобы тот был способен мыслить, но это уже не их задача решать, к чему это может привести. И вот так, самая острая тема повисла в воздухе, а Джефферсон завершил дискуссию, убеждая британскую разведку, что это были просто бредни старика, который продолжит фантазировать в этой области и дальше, но без оснований.

В эфир передача вышла 14 января, к этому времени Арнольд уже дважды побывал у Алана дома, и события принимали серьезный оборот. Алан все так провернул, что теперь их отношения назывались «романом». Это значило, что Арнольд приходил на ужин в качестве гостя, и оставался с ночевкой. Арнольд очень тепло воспринял преобразования в его жизни или, так сказать, последствия роскошного пребывания в Холлимиде, так например, его приятно шокировал тот факт, что у Алана была домработница. Наконец-то Арнольд был на другом уровне, на равных с господами, а не в прислуге.