– И это не исключение. Вместе мы станем самыми лучшими родителями на свете, черт побери! Это будет замечательно!

Она потянулась к мужу и поцеловала его.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спросил он, отстраняясь от нее.

– Да, конечно! Мне чуть-чуть грустно, но я думаю, что это нормально. И я ощущаю во рту неприятный привкус, как будто облизываю медяк! Но я чувствую себя отлично. Я не больна, просто беременна. Я ни в коем случае не собираюсь становиться одной из тех женщин, которые, воображая себя источником жизни, начинают говорить нараспев и строят юрту на заднем дворе.

– Какое облегчение, ведь мы не рассчитывали на место для юрты и для моего газового гриля для барбекю. – Он улыбнулся. – О господи, я стану папочкой! – Мэттью рассек рукой воздух. – Мяч в воротах!

– Ты не должен никому говорить об этом. Ни единой душе! Серьезно. – Внезапно на ее лице появилось торжественное выражение.

– Почему, разве это не мой ребенок? Черт побери! Не говори мне, что старик Хуан опередил меня. – Он украдкой поцеловал ее.

– Я серьезно, Мэттью. Лучше не говорить никому, пока не пройдет какое-то время. Я думаю, несколько месяцев или около того, просто мы должны быть уверены.

– Уверены в чем? – Он поскреб щетину.

– О, я не знаю! Просто так не принято.

Она наблюдала за тем, как Мэттью скрестил пальцы на груди.

– Хорошо, слово скаута.

– О господи, Мэттью, это невероятно! Ты веришь в это? – Закусив нижнюю губу, Джессика почувствовала, как подступают слезы. – Это один из тех моментов, которые мы будем вспоминать и о которых будем говорить, когда постареем и поседеем, о дне, когда мы зачали ребенка! Вот этого самого ребенка. Пусть мы зачали его не сегодня, но ты понимаешь, что я имею в виду.

– Когда мы его зачали? Я думаю, когда ты использовала противозачаточный колпачок. – Он поежился, все еще чувствуя неловкость при упоминании обо всем, что связано с женским телом.

Джессика похлопала его по животу.

– Этот ребенок – твоя и моя заслуга – заслуга «Пиммса». Это была ночь после нашей кухонной вечеринки на Хэллоуин. Мы были слишком пьяны для того, чтобы быть осторожными.

– О боже! То есть мы были пьяны? В сперму попал алкоголь?

Джессика рассмеялась.

– Понятия не имею! Я думаю, что у меня срок около трех месяцев.

– Класс, так когда же он родится?

– Где-то в июле, точно сказать не могу. – Она улыбнулась.

– Великолепно. Как раз перед футбольным сезоном. Я не пропущу ни одной игры.

– Ты сможешь прихватить с собой малыша!

– Правда? – Мэттью слегка нервничал. – Разрешено брать младенцев с собой на футбол?

– Откуда я знаю? – Она пожала плечами. – Нам обоим придется всему учиться. – Она ощутила, как по всему ее телу пробежала теплая волна возбуждения, и она стала подпрыгивать на месте. – Ты станешь папочкой! – Наконец из ее глаз брызнули слезы, стекая по щекам.

– А ты станешь мамочкой, фантастической мамочкой.

– Твою мать, – сказала она, – я стану мамой!

– Да. – Мэттью сгреб ее в охапку. – Мы перестанем заниматься сексом, и ты начнешь печь пироги, вязать и цокать языком, услышав грубые слова по телевизору. Ты будешь носить леденцы в сумке.

– Такое случается? – Она рассмеялась сквозь слезы.

– Да, в следующий раз, когда ты пойдешь к врачу, тебе вошьют микрочип мамочки, и твой мозг со свистом наполнится всевозможными знаниями. Тогда ты узнаешь, как лучше поцеловать коленку, как вывести пятна с одежды, а также выучишь наизусть рецепт йоркширского пудинга. Ты будешь хранить в баночке парные пуговицы, и при тебе всегда будет непочатая пачка бумажных носовых платков, а также что-нибудь для чтения на всякий случай.

– Ого! Я с нетерпением жду этого. А не хочешь ли ты сказать мне, откуда ты так много знаешь об этом.

– Конечно, скажу. С тех самых пор, как я родился, у меня была мама.