Истории жизни (сборник) - Анна Гавальда (2012)

– Это как твой розовый куст – я купил бутылку из-за этикетки…

– Ну да. Какая глупость… Бог знает что такое.

– Хлоя, ты ведь еще так молода…

– Нет, я старая, я чувствую себя старой. Я совершенно разбита. Я никому больше не верю. Буду теперь смотреть на жизнь через глазок в двери. Никому не открою больше дверь. Отойдите. Покажите правую руку. Хорошо, теперь левую. Наденьте тапочки. Стойте в дверях. Не двигайтесь.

– Нет, такой женщиной ты никогда не станешь. Не сможешь, даже если захочешь. Люди по-прежнему будут входить в твою жизнь и уходить из нее, и ты снова будешь страдать, и это очень хорошо. Я за тебя не беспокоюсь.

– Конечно, нет…

– Что, конечно?

– Что вы за меня не волнуетесь. Да вы вообще ни за кого не волнуетесь…

– Ты права… Не умею заботиться о других.

– Почему?

– Не знаю. Наверное, потому, что меня никто не интересует…

– …никто, кроме Адриана.

– А что Адриан?

– Я думаю о нем.

– Вы за него беспокоитесь?

– Думаю, да… Да.

Во всяком случае, за него я тревожусь больше всего.

– Но почему?

– Потому, что он несчастен.

Я обалдела.

– Вот это да! Да вовсе он не несчастен… Совсем наоборот, очень даже счастлив! Сменил помятую жену-зануду на веселую белошвейку. И жизнь его стала куда приятней, не сомневайтесь.

Я вытянула руку.

– Ну-ка, посмотрим, который сейчас час… Без четверти десять. И где же наш маленький страдалец? Где же он? Может, в кино или в театре? Или ужинает где-нибудь? Они, должно быть, уже съели закуску… он щекочет ей ладошку и думает о том, что будет потом. Осторожно, официант идет! Она отнимает руку, улыбается ему в ответ. Или они уже в постели? Скорей всего… Если я правильно помню, в начале романа часто занимаются любовью…

– Ты цинична.

– Я защищаюсь.

– Что бы ни делал Адриан, он несчастлив.

– Хотите сказать – он несчастлив из-за меня? Я порчу ему все удовольствие? О, неблагодарная…

– Нет, не из-за тебя – из-за самого себя. Из-за этой жизни, в которой ничего не происходит так, как тебе хочется… И все наши усилия просто смехотворны…

– Вы правы, ах он бедняжка!

– Ты меня не слушаешь.

– Нет.

– Почему ты меня не слушаешь?

Я откусила кусок хлеба.

– Потому что вы как бульдозер – все разрушаете на своем пути. Мое горе… Что вам мое горе? Уже сейчас оно вас обременяет, а скоро начнет раздражать, я уверена. А тут еще и кровные узы… Дурацкое понятие… Вы были неспособны прижать к груди своих детей, хоть раз сказать им, что вы их любите, но при этом я точно знаю, в любой ситуации вы встанете на их защиту. Что бы они ни сказали, что бы ни сделали, они всегда будут правы перед нами, варварами. Перед нами, у которых другие фамилии.

Ваши дети не слишком часто вас радовали, но критиковать их позволено только вам. Вам одному! Адриан смылся, оставив меня и девочек. Вам это, конечно, не нравится, но я не надеюсь, что вы его обругаете. Хотя бы пара крепких выражений… это ничего бы не изменило, но мне было бы так приятно! Так приятно! Да, знаю, это выглядит жалко… Я и сама жалкая. Но всего несколько точных, обидных слов, как вы это умеете… Почему нет? В конце концов, я это заслужила. Я жду приговора патриарха, сидящего во главе стола. Все эти годы вы судите всех без разбора. Хороших, плохих, кто достоин вашего уважения и кто нет. Все эти годы я терплю ваши речи, ваше самоуправство, высокомерие, молчание… Всю эту липу. Показуху… Сколько же лет вы нас дурачите, Пьер…

Знаете, я ведь простая душа, мне нужно, чтобы вы сказали: «Мой сын – мерзавец, и я прошу у тебя прощения». Мне это необходимо, понимаете?

– В этом на меня не рассчитывай.

Я взяла наши тарелки.

– А я и не рассчитывала.

– Хотите десерт?

– Нет.

– Ничего не хотите?

– Значит, все пропало… Я потянул не за ту ниточку…

Я больше его не слушала.