Жар предательства - Дуглас Кеннеди (2015)

Но теперь… теперь на левой руке у меня красовалось целое состояние. В Марракеше, куда едет водитель, наверняка найдутся несколько серьезных ювелиров, которые пожелают купить мои кольца. Конечно, я не выручу их реальной стоимости, но смогу получить вполне приличную сумму. Может быть, потом найду еще одного водителя, который доставит меня в Касабланку. Заявлюсь к Бен Хассану. Помашу деньгами перед его продажным носом, чтобы он изготовил для меня один из своих фальшивых паспортов. Потом найду еще одного водителя, который отвезет меня в Танжер, а оттуда на пароме – в Испанию. Как только я окажусь на другом берегу – вне зоны влияния марокканских спецслужб, – я позвоню Мортону и адвокату. Может быть, им удастся уговорить американское посольство в Мадриде выдать мне новый паспорт, по которому я смогу вернуться домой.

Ну вот, уже хоть что-то. Какой-никакой план. Путешествие до Марракеша наверняка будет не из простых, но я решила, что подумаю об этом позже, когда познакомлюсь с водителем, оценю его, узнаю, сколько он просит за свою услугу. Если у меня будет много наличности, рассудила я, Бен Хассан сразу снабдит меня паспортом и, может, даже велит Омару отвезти меня на север и посадить на паром. За хорошие деньги он на многое пойдет.

Но сначала…

Был тяжелый момент, когда меня навестили Титрит с Наимой. Они принесли мне ранний обед – питу[124] и кускус. Наима подбежала ко мне, обняла меня за ноги и, всхлипывая, произнесла вместе три английских слова, которым я ее научила:

– Ты уходить нет.

Я опустилась возле нее на корточки, и она, плача, уткнулась лицом в мое плечо. В какой-то момент я подняла голову и увидела, что в глазах Титрит тоже стоят слезы. Еще с минуту я обнимала Наиму, а потом высвободилась из ее объятий. Обнимая ее, я сказала:

– Я не хочу уезжать. Не хочу покидать тебя. Но я должна ехать домой.

Я коснулась своей головы и груди – там, где сердце.

– Ты всегда будешь здесь и здесь.

Наима печально улыбнулась и тоже коснулась своей головы и сердца.

– Здесь и здесь, – повторила она, с восхитительной мелодичностью выговаривая каждое слово.

Я сняла с шеи серебряную цепочку и показала Наиме подковку из серебра высшей пробы, что подарила мне моя лучшая подруга Рут, когда я на выходные приехала к ней в Бруклин после того, как мы с Полом решили завести ребенка. Рут очень обрадовалась моему известию и вечером того же дня вернулась домой с этой вот маленькой элегантной подвеской-талисманом. Конечно, всякий талисман бессилен перед операцией, которая все шансы забеременеть сводит к нулю. Но, может быть, она помогла мне – хоть чуть-чуть – выжить в пустыне и оказаться здесь.

Я надела цепочку на шею Наимы, объяснив, что это подарок моей лучшей подруги. И поскольку мы с ней теперь тоже лучшие подруги – я донесла эту мысль до нее, показав на нас обеих, а потом коснувшись своей головы, – я хочу, чтобы цепочка с подковкой была у нее. Взяв подвеску своими маленькими пальчиками, Наима с изумлением разглядывала ее. Несколькими мгновениями позже в палатку вошла Майка с моей одеждой в руках. Наима подбежала к бабушке, с гордостью демонстрируя ей подарок. Майка серьезно улыбнулась внучке, а потом вручила мне мои свежевыстиранные брюки и белье. Она также принесла чистую джеллабу и паранджу и жестами объяснила, что это я должна взять с собой, что это мне может понадобиться в дороге. Потом она сделала нечто совершенно ей не свойственное – неожиданно обняла меня. Взяв меня за плечи, она одним своим заскорузлым пальцем тронула мое лицо и сказала:

– Allah ybarek feek wal'ayyam al-kadima.

Фраза, которую я регулярно слышала в Марокко. Благословение, молитва матери: Да хранит тебя Аллах.

Раздалось тарахтенье въехавшей в оазис машины. Мы все замерли, слушая, как мотор заурчал, сбавляя обороты, и заглох. Это прибыл мой водитель.

Глава 23