Жар предательства - Дуглас Кеннеди (2015)

Мухаммед снова протянул руку. Я решила не спорить и полезла в карман, чтобы дать ему еще десять дирхамов. Вручить деньги я не успела. Отец мальчика выскочил из лавки и с криком бросился к сыну. В руке он держал деревянную колотушку (она была вся в крови), которой обычно отбивают мясо. Перепуганный Мухаммед юркнул мне за спину. Отец схватил его плечо и принялся яростно трясти, поливая ругательствами на арабском. Я поняла, что он заметил, как его сын потребовал у меня еще денег, и возмутился. Я попыталась вступиться за мальчика, объясняя, что спрашивала у Мухаммеда дорогу до одного кафе и что я сама предложила заплатить ему за услуги провожатого. Мухаммед, всхлипывая, перевел мои слова на арабский. Прошло несколько напряженных минут, прежде чем гнев его отца утих. Казалось, он поверил мне. Еще раз встряхнув сына, отец Мухаммеда что-то ему сказал. Мальчик перевел его слова на ломаный французский:

– Отец говорит… вы лжете, чтобы защитить меня.

– Скажи ему, что я не лгу.

И потом, действиями подкрепляя свою речь, я показала на себя и объяснила:

– Я попросила вашего сына отвести меня… – я махнула на лежащую впереди улочку, – в кафе, которое принадлежит человеку по имени Фуад. – Я изобразила, что даю ему деньги. – Я сама предложила заплатить ему за услуги. Ваш сын не просил у меня денег… – И я снова принялась жестикулировать, показывая на себя, на Мухаммеда, на свой карман, снова на мальчика, и при этом трясла головой, подчеркивая, что он не требовал плату…

Нелепая пантомима. Но мясник в конце концов мне поверил. Схватив сына за плечо, он показал куда-то вдаль и отрывистым тоном отдал приказание. Мухаммед перевел:

– Отец велит, чтобы я отвел вас в кафе Фуада.

– Но где находится это кафе?

Мухаммед перевел вопрос отцу. Снова сердитый поток арабских слов, но где-то к середине этой тирады я сообразила, что папа просто объясняет дорогу. В конце своей напыщенной речи, сопровождаемой жестами, обозначающими повороты направо и налево, мясник посмотрел на меня и мгновенно принял учтивый вид. Приложив правую руку к сердцу, он чуть поклонился и извинился за поведение сына (судя по выражению его лица).

Качая головой, я тронула Мухаммеда за правое плечо – одновременно покровительственно и по-матерински, – а потом попросила, чтобы он перевел отцу:

– У вас очень почтительный, вежливый сын. Вы можете им гордиться, monsieur.

Эти мои слова наконец-то утихомирили гнев мясника. С серьезным видом он поклонился мне, затем махнул рукой вперед, давая Мухаммеду знак отправляться в путь.

Мы пошли по темной улице, но, едва завернули за угол, Мухаммед остановился и расплакался. Нахальный подросток превратился в несчастного ребенка, который растет без любви, в подчинении у беспощадного тирана-отца. Желая утешить мальчика, я робко обняла его одной рукой, хоть и боялась, что он меня оттолкнет. К моему удивлению, Мухаммед спрятал лицо у меня на плече, продолжая всхлипывать. Как же мне хотелось выдернуть его из того жалкого существования, что он влачил, и увезти в такое место, где жизнь его была бы более счастливой и менее опасной. Как же мне хотелось и себя выдернуть из своей собственной жизни.

Когда его рыдания стихли, Мухаммед произнес одно слово:

– Merci.

Потом он повел меня какими-то переулками к кафе «У Фуада». Я точно знала, что без его помощи ни за что не найду дороги назад, поэтому я вручила Мухаммеду еще 50 дирхамов и попросила подождать меня у кафе.

– Mon père sera fâché.

Отец рассердится.

– Je vais parler avec ton papa. Je vais tout régler.

Я поговорю с твоим папой. Все будет хорошо.