Смертельный груз - Фримен У. Крофтс (1920)

Отметил Ла Туш и другой важнейший аспект дела. Письма, фигурировавшие в деле (а их насчитывалось несколько), могли быть или подделаны, или нет. В случае подделки никто не смог бы сразу определить, чья это работа. Но имелось в наличии письмо, не являвшееся подделкой. Послание, полученное Феликсом, если верить его показаниям, от Ле Готье, отпечатали на машинке, которую можно идентифицировать. И едва ли большой погрешностью против истины было бы умозаключение, что человек, напечатавший письмо, и есть убийца. Найди машинку, и велика вероятность выйти через нее непосредственно на преступника.

И еще одно, продолжал размышлять Ла Туш. Если Буарак виновен, не выдаст ли он себя каким-нибудь опрометчивым поступком? Детектив припоминал один случай за другим из своей прошлой практики, когда виновный в преступлении человек уже по прошествии длительного времени делал нечто уличавшее его или возвращался на место преступного деяния, о котором вроде бы не мог знать. Сколько негодяев попали за решетку, поплатившись за собственные ошибки! Не стоило ли взять и Буарака под наблюдение? Ла Туш, взвесив за и против, решил в итоге вызвать во Францию пару своих агентов и поставить перед ними эту задачу.

Так он определил для себя четыре направления при ведении расследования, из которых первые три должны непременно привести к необходимым достоверным результатам. И когда поезд замедлил ход, въехав в пределы французской столицы, у него было ощущение, что он имеет четкий план своей будущей работы.

Затем начался период монотонных и почти бессмысленных трудов. Ла Туш проявил все свое умение, тщательность, упорство, но итогом его долгой и кропотливой деятельности стало лишь окончательное подтверждение правдивости показаний Буарака.

Начал он с официанта в Шарантоне. Подойдя к теме беседы крайне осторожно, Ла Туш нарисовал перед ним полную живых деталей картину – невиновного человека арестовали по ложному обвинению в убийстве, постепенно вызывая в собеседнике искреннее сочувствие к несчастному. Затем он принялся играть на корыстолюбии, пообещав щедрое вознаграждение за информацию, способную спасти его клиента, и унял любые тревоги, заверив, что ни единое слово из заявления ни при каких обстоятельствах не будет использовано во вред информатору. Официант, производивший впечатление уравновешенного и честного человека, был с сыщиком откровенен, с готовностью отвечал на любые вопросы Ла Туша, твердо держался тех же показаний, какие дал прежде Лефаржу, за исключением одной детали. Мсье Буарак – сразу же опознанный по фотографии – обедал в кафе примерно в половине второго, сделав телефонные звонки в два разных места. Официант признался, что слышал номера, которые тот заказывал. Но, как и раньше, он не был уверен относительно дня недели, склоняясь к мысли, что дело было в понедельник, а не во вторник, хотя допускал вероятность ошибки. Своей линии собеседник держался твердо, и Ла Туш понял: этот человек говорит правду.

Но, повторив в целом то же, что он сообщил Лефаржу, официант добавил одну подробность, которая могла быть важной. На вопрос, запомнил ли он заказанные телефонные номера, работник кафе сказал, что у него остались в памяти последние две цифры одного из них: 45. А запомнились они ему по той простой причине, что совпадали с телефонным кодом самого кафе – «Шарантон-45». Однако вспомнить номер целиком или телефонную станцию, куда последовал вызов, он не сумел. Официант и с Лефаржем собирался поделиться этими сведениями, но визит детектива из самого Сюрте вскружил ему голову, и он забыл на время о цифрах, поняв свою оплошность лишь позднее.

Что до Ла Туша, то для него свериться с телефонным справочником было делом нескольких секунд. Номер дома Буарака на авеню де л’Альма не подошел, но стоило ему отыскать координаты фирмы по производству промышленных насосов, как все прояснилось: «Нор-745».