Воспоминания солдата - Гейнц Гудериан (1951)

В 23 часа я прибыл на новый командный пункт моей группы, расположенный в 2 км южнее Прудки.

Ожесточенные атаки русских продолжались в течение нескольких дней с неослабевающей силой. Все же нам удалось несколько продвинуться на правом фланге. На центральный участок фронта группы прибыли долгожданные подкрепления: 18-я танковая дивизия и одна пехотная дивизия. Попытки продвинуться в направлении на Дорогобуж неизменно кончались полным провалом.

По последним разведывательным данным, следовало ожидать появления штабов четырех новых русских армий восточное линии Новгород-Северский, западнее Брянска, Ельня, Ржев, Осташков. На всей этой линии русские производили инженерные работы.

К 25 июля соединения танковой группы достигли: 1-я кавалерийская дивизия – района юго-восточнее Новый Быхов, 4-я танковая дивизия – линии Чериков, Кричев, 10-я мотодивизия – Чвиков, 3-я танковая дивизия – Лобковичи; 263-я пехотная дивизия, 5-й пулеметный батальон, пехотный полк «Великая Германия», 18-я танковая дивизия и 292-я пехотная дивизия – района южнее Прудки и аэродрома Шаталово, на который базировались наши бомбардировщики ближнего действия и который нам приходилось обеспечивать от артиллерийского и минометного огня русских; 10-я танковая дивизия находилась в Ельне, дивизия СС «Рейх» – севернее Ельни; 17-я танковая дивизия – Ченцово и южнее, 29-я мотодивизия – южнее Смоленска и 137-я пехотная дивизия – в Смоленске.

На шоссе у Бобруйска появилась кавалерия противника. 26 июля русские продолжали свое наступление в районе Ельни. Я попросил командование перебросить на ельнинскую дугу 268-ю пехотную дивизию для того, чтобы усилить этот участок фронта и дать возможность танковым войскам отдохнуть и привести в порядок материальную часть, в чем они настоятельно нуждались после длительных маршей и ожесточенных боев. Днем я посетил 3-ю танковую дивизию, поздравил Моделя с награждением его рыцарским крестом, который он вполне заслужил, и заслушал его доклад о положений дивизии. Затем я отправился в 4-ю танковую дивизию, где встретился с генералом бароном фон Гейер и генералом бароном фон Лангерман. К вечеру я получил донесение о том, что русские прорвались через занимаемое 137-й пехотной дивизией предмостное укрепление на северном берегу Днепра у Смоленска.

Радиоразведка установила, что между 21-й армией русских в Гомеле, 13-й армией в Родня и 4-й армией южнее Рославля осуществляется взаимодействие.

В тот же день войскам Гота удалось с севера замкнуть кольцо вокруг русских войск, расположенных к востоку от Смоленска. Остатки десяти русских дивизий были разбиты нашей 3-й танковой группой. Кроме того, были уничтожены крупные силы противника, действовавшие в тылу наших войск, у Могилева.

Возвратившись на свой командный пункт в 22 часа, я получил распоряжение из штаба группы армий прибыть на совещание к 12 час. следующего дня на аэродром Орша. Необходимо было обсудить некоторые вопросы, так как в последние дни наметилось расхождение в оценке обстановки. В то время как командование 4-й армии считало, что наиболее угрожаемым участком фронта является район Смоленска, командование танковой группы полагало, что наиболее опасным являются районы южнее Рославля и восточное Ельни. Ненужное сосредоточение крупных соединений в районе Смоленска явилось причиной того, что в последние дни в районе Рославля создалась критическая обстановка и были понесены большие потери, которые можно было избежать. Все это чрезвычайно обострило мои отношения с командующим 4-й армией.