Затаив дыхание - Дин Кунц (2009)

Аромат хвои, величественность елей, красота кизиловых деревьев успокоили Лиддона Уоллеса, пока он шел по лесной тропе после того, как договорился об убийстве жены и ребенка.

Закон Лиддон уважал. Адвокатская карьера принесла ему богатство, славу, влиятельных друзей, молодую и ослепительно красивую жену, средства для решения проблем, которые поставили бы в тупик или уничтожили других людей, возможность кардинальным образом изменять собственную жизнь, чтобы она становилась еще более радостной и приносила ему все, на что он имел полное право.

Его родители и большинство учителей, от начальной школы и до юридической, твердили ему, что нет ничего более важного, чем самооценка, что самооценка — билет в счастливое путешествие по жизни. В случае Лиддона они зря сотрясали воздух: с юных лет он знал о многих своих достоинствах, среди которых не последнее место занимала решительность.

Если что-то, по его разумению, требовалось сделать, он это делал. Или нанимал такого, как Руди Нимс. Лиддон никогда не колебался, а что-то сделав, не испытывал угрызений совести.

Иногда, получив нужную информацию, он ничего не делал и никого не нанимал. Множество людей жили с секретами, которые могли их погубить, и если ты знал их секреты, то мог манипулировать ими, низводя до роли марионеток. А поскольку высокопоставленные друзья Лиддона располагали неограниченными средствами и возможностями, чтобы перетрясти прошлое любого человека, у него не возникало проблем с вызнаванием секретов, если, разумеется, таковые имелись.

При всей его любви к закону, деньгам и к себе, больше всего ему нравилось дергать людей за ниточки. Он родился с тем, чтобы править вселенной. Власть приносила ему большее удовлетворение, чем секс. Власть он ставил выше богатства. Власть он ставил выше всего.

Все эти мысли и множество других роились в не знающей покоя голове Лиддона Уоллеса, когда он шел через лес к служебной дороге, на которой припарковал арендованный автомобиль. Занятый проблемами управления вселенной и грядущими переменами в собственной жизни, он уже не обращал внимания на красоту леса.

Природа не повергала его в восторг, какой вызывала у многих людей. Ему нравилась выкошенная лужайка, аккуратно подстриженные деревья, со вкусом подобранные цветы на клумбах, вода в прудах и фонтанах. Но он не одобрял буйства естественного леса, где все росло вместе, хаотично, переплетаясь одно с другим.

Возможно, потому, что он не ценил природу, Природа решила нанести ему ответный удар. Только что он спешил сквозь туман в тумане собственных мыслей, а в следующее мгновение — ба-бах!.

Все произошло так резко, так внезапно, что он отступил с криком ужаса, да только отступать было некуда, потому что случившееся навалилось на него со всех сторон, и он мог или сдаться, или сопротивляться и терпеть. Лиддон Уоллес за всю свою жизнь никогда и ничему не сдавался и теперь отказывался капитулировать. Если уж и предстояло тянуть за какие-то ниточки, то он всегда выступал в роли кукольника, а не марионетки и никому не позволял дергать себя за ниточки, и не собирался позволять, никогда.

Энергия случившегося, абсолютная сила того, что навалилось на него, вышибла из Лиддона дух. Он в прямом смысле не мог дышать. Воздух стал густым, как вода, его сжала невероятная сила непостижимого могущества. Лиддону показалось, что сжался и солнечный свет, яркости не прибавил, но тоже загустел, превратился в золотую массу, в субстанцию, которую он мог ощущать и обонять, в мерцающий сгусток, который раздувался, гнулся, коробился.

Лиддон чувствовал, что-то произошло и со временем. Его потоком, законами, предназначением. Прошлое, настоящее и будущее слились, скрутились, как спагетти на вилке, потом начали скручиваться все сильнее, пока все бесчисленные тысячелетия не превратились в единый миг. Перед ним предстало каждое мгновение прошлого и все будущее, он видел себя зародышем, младенцем, ребенком, юношей, взрослым, слабым стариком — одновременно.