Я все еще здесь - Клели Авит (2015)

Руки у меня были в липком соке, и я полез в сумку за платком. С тех пор как я стал возить мать в больницу, у меня всегда при себе запас.

– А случилось со мной вот что.

И я рассказал ему, что произошло днем, когда я забрел в чужую палату. Жюльен терпеливо слушал. Я договорил, но он продолжал молча глядеть на меня.

– Что скажешь?

– А что ты хочешь услышать? – ответил он. – Ну, занятная история.

– Занятная? Не сказал бы.

– Ну, любопытная, если тебе больше нравится. Мне другое интересно – почему тебя это так взволновало? Ну, ошибся палатой, с кем не бывает!

Жюльен ждал объяснений. Сейчас я выскажу мысль, которая последние три часа вертелась у меня в голове, не давая покоя.

– Скажи, почему мне хочется поменять местами эту девушку и моего братца?

Жюльен был озадачен. Я увидел это по его глазам.

– Ты хочешь, чтобы она очнулась, а твой брат лежал в коме?

– Именно.

– Ты сам прекрасно знаешь почему.

– Нет, не знаю.

– Брось, Тибо. Ты до сих пор в ярости, что твой брат сбил двух девочек. И, честно говоря, никто не может тебя за это упрекнуть. На твоем месте я чувствовал бы то же самое. А та девушка, Эльза, не сделала ничего плохого, и тебе хочется, чтобы она очнулась. Естественное желание – для любого, у кого есть сердце. Совершенно нормальное.

– Сердце, говоришь? Я видеть не желаю своего брата, а ты считаешь, что у меня есть сердце?

– У каждого человека есть сердце, Тибо. Вопрос только в том, что с ним делать. Твое, например, после Синди разбилось на тысячу кусков. А после истории с братом – еще на миллион. Теперь ты думаешь, что если поможешь этой девушке очнуться, то хотя бы несколько осколков снова соединятся. И ты перестанешь грызть себя за мысли о брате.

Я был потрясен. Нет, не зря Жюльен – мой лучший друг. Впервые за минувший год я почувствовал, как к глазам подступают слезы, но плакать было нельзя. Только не здесь. Только не в этом битком набитом баре. Только не в среду вечером.

– А ну-ка, пошли отсюда, – скомандовал Жюльен.

– Зачем?..

– Пошли, пошли, а то ты сейчас раскиснешь.

Жюльен залпом осушил стакан и заставил меня допить сок. Еще через пару минут мы уже оказались на заснеженном тротуаре. Холод и правда стоял собачий. Жюльен взял меня за локоть и оттащил подальше от двери. Мне все было пофиг, глаза словно заволокло пеленой, и я понимал, что это не снег.

– Вот теперь можно, – сказал он.

И тут меня прорвало. Нечасто увидишь на улице двух обнимающихся парней. Обычно окружающие думают, что это геи. Но если кто-то сейчас пройдет рядом, пусть думает, что хочет. Мне требовалось одно – избавиться от соленой воды, застившей взгляд. От вязкой слюны, скопившейся во рту. Мне надо было исторгнуть из себя свое отчаяние.

Но я просто разрыдался на плече Жюльена, прижавшего меня к груди. Сколько месяцев я не чувствовал человеческого тепла. И это тепло, исходившее от близкого друга, меня успокоило. Я проплакал несколько минут, потом холод взял верх. Жюльен протянул мне бумажный платок – с рождения дочки он всегда носит их с собой.

– Пошли к нам, – сказал он.

– В смысле?

– Сегодня ты ночуешь у нас. Я не отпущу тебя в таком состоянии.

– Но я же не пил! И никого не собью.

– Знаю, что не пил! Ты всегда был трезвенником, а уж в последний месяц… Но сейчас ты в таком раздрае… Не надо тебе сегодня быть одному. Где твоя тачка?

– На платной парковке, тут, рядом.

– О’кей, давай ключи, я сам поведу.

Я покорно отдал ключи и поплелся вслед за Жюльеном на парковку. Оплатил стоянку и сел на пассажирское место. Странно сидеть пассажиром в собственной машине.

Жюльен хорошо водит. Езда меня убаюкала. Жил он совсем недалеко, так что добрались мы быстро. В бар он пришел пешком. Его жена встретила нас радостной улыбкой.

– Тибо! – воскликнула она приглушенно – наверное, малышка уже спала.