– Все, вырубил. Теперь нас больше никто не побеспокоит. Во всяком случае, меня.

Я услышала, как он убирает телефон в карман куртки и снова садится на пластиковый стул.

– До чего неудобные эти стулья! Можно было бы поставить сюда что-нибудь помягче. Тебе все равно, а посетителям было бы комфортнее. Может, тогда они сидели бы тут подольше.

Тибо говорил вполне разумные вещи, но я сомневалась, что он станет тратить время на переговоры с больничным персоналом.

– Уверен, если бы ты на таком посидела, сказала бы то же самое. Давай как-нибудь попробуем, если захочешь. Вернее, если сможешь. Сам не понимаю, как это мне удалось заснуть на нем в прошлый раз.

Он сполз на краешек стула и положил ноги на мою кровать. Через пару секунд послышалось его сонное дыхание. Как он ухитряется так мгновенно засыпать? Представляю, как прекрасны его ночи! А может, все наоборот, ночью ему не спится, вот он и досыпает днем.

Но как бы то ни было, сейчас я, как и в первый раз, слушала его дыхание. Очень долго.

Еще я слушала ветер. Кажется, рядом с моим окном растет дерево. Сестра рассказывала, какого цвета его листья осенью. Наверное, эти самые листья сейчас и осыпались. Мне хотелось бы слышать хруст гравия и разговоры там, внизу, но я лежу на шестом этаже. А еще было бы приятно уловить шум уличного движения и автомобильные гудки, но всем известно, что рядом с больницей сигналить нельзя.

Мне холодно.

Нет… Что я несу? Мне не может быть холодно. Просто я вообразила, что мне холодно.

Кажется, в какой-то момент я заснула. Но не уверена, потому что я продолжала слышать все те же звуки. Шум ветра и мягкое дыхание Тибо. Мне хотелось, чтобы он проснулся и снова заговорил со мной, как раньше, без всякого снисхождения. И мое желание исполнилось через несколько секунд: я услышала, как он зашевелился.

– Черт возьми… До чего же неудобно!

Наверное, он потер глаза и потянулся, снимая ноги с моей кровати.

– В следующий раз захвачу с собой подушку!

Значит, он намерен прийти снова! О, если бы я могла завопить от счастья!..

– И в следующий раз я не стану открывать окно. Ты, может, и не почувствовала, но здесь собачий холод! Погоди-ка, я надену свитер, а потом закрою окно.

Окно закрылось. Ветер перестал кружить листья.

– Мать, наверное, в толк не возьмет, куда я делся. Ох, черт, я же просил ее позвонить. Вот дурак!

Он достал мобильник и включил его. Послышался сигнал полученного сообщения.

– Ну да, так и есть. Она меня ждет. Хорошо еще, всего две минуты. Ладно, мне пора.

Он зашнуровал ботинки, надел куртку и перчатки. Мне хорошо знаком этот звук, я много раз слышала его, когда надевала перчатки на свои руки, и узнала его без труда. Тибо подошел к кровати; я догадалась, что сейчас будет, и заранее обрадовалась.

– А теперь иди ко мне, я тебя поцелую. Ну, это я так шучу.

Как и в прошлый раз, он сдвинул в сторону трубочки, ведущие к аппаратам жизнеобеспечения. Его поцелуй продлился чуть дольше того, первого, и, как мне показалось, пришелся куда-то в середину щеки. Тибо единственный, кто решается сдвигать все эти штуки.

– У тебя прохладные щеки. Наверное, зря я открывал окно. Постой-ка… Что у тебя с губами? – воскликнул он, выпрямляясь. – Не кожа, а газетная бумага! Черт возьми, за что только здешним медсестрам деньги платят?

Он отошел, и я услышала, как хлопают дверцы шкафчиков.

– Вообще ничего здесь не оставляют! Вот у моего братца губы, как у голливудской звезды после ботокса, а про тебя совсем забыли? Непорядок. У тебя такие губы, которые так и хочется поцеловать!

И вдруг наступила полная тишина. Как будто кто-то внезапно перерезал ленту магнитофона. Хотя нет, из коридора доносился какой-то шум. Я не могла понять, почему Тибо вдруг замолчал. Может, нашел тюбик с бальзамом?

– Ладно, сейчас возьму свой.