За окном - Джулиан Барнс (2013)

Почему бы романисту и не сделать такое странное признание? Но для убедительности его нужно подкрепить беллетристически. В «Платформе» расхождения между «Мишелем Р» и «Мишелем У» более серьезны, чем можно было бы предположить на основании этой мелкой биографической поправки. Есть сложности с повествованием: формально рассказ ведется Мишелем Р от первого лица, которое, однако, украдкой переходит в третье лицо, если нужно сообщить нам что-то, известное только Мишелю У (есть даже эпизод некомпетентности, когда Мишель Р высказывает суждение о персонаже, с которым еще не знаком). И внутри самого Мишеля есть любопытные сбои. Так, он отправляется на отдых с «двумя американскими бестселлерами, купленными почти наобум в аэропорту» (несмотря на снисходительное отношение к Форсайту и Гришэму), взял он с собой и «Guide du Routard». Нормально для секс-туриста, возможно, подумаете вы. Позже, немного неожиданно, он паникует по поводу того, что ему нечего читать. А еще позже, уже дома, выясняется, что он усердно читает Огюста Конта и Милана Кундеру; Мишель также свободно цитирует Канта, Шопенгауэра и теоретиков социологии. Можно ли поверить, что это тот же персонаж, или это некто, приспосабливающийся к сиюминутным потребностям?

Это ощущение того, что Уэльбек — умный человек, но далеко не умный писатель, в романе особенно заметно в обращении с исламом. Оказывается, функция того, что Мишель называет «нелепой религией», в тексте — обрушить в финале громкие и убийственные обвинения на счастливых секс-туристов. Присутствие религии, однако, знаменуется тремя вспышками. Первая исходит от Айши, которая пускается в непрошеное осуждение своего ослепленного Меккой отца и бездельников-братьев: «Наклюкаются своего анисового ликера — пастиса и разгуливают, строя из себя защитников единственной истинной веры, обращаясь со мной как с потаскушкой, потому что я предпочитаю не сидеть дома, а работать вместо того, чтобы выйти замуж за какого-нибудь придурка вроде них». Затем появляется египтянин, которого Мишель повстречал в Долине царей — образованный и знающий специалист по генной инженерии: для него мусульмане — лузеры из Сахары, а ислам — религия, рожденная в среде грязных бедуинов, не занимающихся ничем, кроме скотоложества с верблюдами. Затем — встреча в Бангкоке с иорданским банкиром, который скептически отмечает, что райские эротические наслаждения, обещанные мусульманским мученикам, гораздо дешевле можно получить в салоне массажа любого отеля. В высшей степени странно, что в трех случайных встречах на трех континентах оказываются люди, презирающие ислам и исчезающие из повествования немедленно, как только они исполнили свою роль. Автор тут не просто человек, нажимающий пальцем на весы, чтобы они показали больший вес, а скорее танцор, выбивающий с этой целью чечетку на чаше весов (примечание с интернет-форума: Уэльбек сообщил журналу «Lire», что его мать приняла мусульманство, добавив: «Терпеть не могу ислам»).