За что ты меня любишь? - Грэхем Линн (2000)

С необычайным проворством Макси натянула простыню на голову. — Подумать только, как сразу оживилась больная, — заметил Ангелос, едва за сиделкой закрылась дверь. — И она чертовски неблагодарна. Почему меня это уже не удивляет?

— Уходите, — пробормотала Макси, вдруг ясно ощутив, какие у нее грязные, слипшиеся волосы и что вся она покрыта этими отвратительными пятнами.

— Я у себя дома, — сухо напомнил Ангелос, — и никуда не пойду. Неужели вы полагаете, что за эти дни я ни разу не зашел проведать, как у вас дела?

— Мне все равно… Я уже пришла в себя. Если бы мне было так плохо, почему вы не отправили меня в больницу? — спросила Макси из-под простыни.

— Врач — мой близкий друг. На вас хорошо действовали антибиотики, и он не счел нужным вас тревожить.

— Никто со мной не посоветовался, — пожаловалась она, поворачиваясь, чтобы почесать бедро.

Ангелос рывком сорвал простыню.

— Не вздумайте чесаться, — проворчал он сквозь зубы. — Иначе вы всю себя расцарапаете. Если увижу еще — привяжу к кровати!

Внезапно оказавшись обнаженной, ошеломленная убийственным тоном этой угрозы, Макси уставилась на него полными ярости синими глазами.

— Свинья, — проговорила она срывающимся голосом, заметив, что ее смущение явно его забавляет. — У вас не было никакого права привозить меня сюда.

— Вы слишком слабы, чтобы указывать мне, — с жесткой прямотой напомнил ей Ангелос. — И я знаю меру, когда спорю с больным. Если это утешит ваше раненое самолюбие, то пятна вам даже к лицу, надо только привыкнуть.

— Заткнитесь! — выкрикнула Макси и повалилась на подушки, вконец обессиленная. Пытаясь выровнять дыхание, она посмотрела на него.

Выглядел он просто великолепно. На нем был стильный бежевый костюм, галстук оттенка густой карамели и шелковая рубашка в тон. Светлые краски выгодно подчеркивали его смуглую кожу. Он был воплощением изысканности и полного самообладания. Она же выглядела прескверно — и ненавидела его за это! Макси повернулась к нему спиной. Ангелос обошел вокруг, оценивающе оглядывая ее. Это было возмутительно.

— Я улетаю на десять дней в Афины. Подозреваю, что в мое отсутствие вы поправитесь гораздо быстрее.

— Когда вернетесь, меня здесь уже не будет… О Боже, квартира Лиз оставалась без присмотра! — в ужасе простонала Макси.

— Я нанял опытную домработницу.

Макси не могла даже поблагодарить его. Внутри у нее все перевернулось: он заплатил за нее долг Лиланду, выложил немалую сумму на лечение, а теперь еще и на сиделку раскошелился. Да ей не рассчитаться с ним до конца своих дней!

— Спасибо, — буркнула она сердито.

— Ну что вы, не стоит, — иронично отозвался он. — И вы будете здесь, когда я вернусь. В противном случае я очень сильно рассержусь.

— Вы говорите так, словно я — ваша собственность! Лихорадочно запротестовала она. — Еще несколько дней назад вы были с той актрисой и не собирались больше переступать порог моего дома…

— Но вы переступили порог моего. Ах да, чуть не забыл. — Ангелос извлек из кармана маленький блестящий предмет и небрежно бросил на кровать.

Макси так и застыла, глядя на браслет, который заложила.

— «Снежная Королева в ломбарде» — таков был заголовок в колонке сплетен. — Ангелос смотрел на нее, насмешливо приподняв бровь.

Макси залилась краской от смущения.

— Должно быть, владелец пообщался с репортерами. Я нашел в вашей сумочке чек и выкупил браслет.

Раскрыв от изумления рот, Макси уставилась на него. Ангелос ободряюще улыбнулся.

— Вам не придется терпеть папарацци, пока вы в моем доме. Я огражу вас от этого. И вам никогда больше не понадобится прибегать к услугам ломбарда.

В ответ Макси лишь закрыла глаза. Спорить не было сил.

— Как приятно побыть в тишине, — вкрадчиво заметил Ангелос.

— Я вас ненавижу, — сказала Макси вполне искренне.