Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (1997)

— Я пришла вернуть долг, — заговорила Шеррил ровным тоном; она старалась, чтобы в него не прокрались эмоции. — Я хочу извиниться за то, что наговорила вам на свадьбе. Вы не обязаны прощать меня, но пришло время мне сказать вам: я сознаю, что тогда оскорбила все, чем восхищаюсь, и защищала все, что презираю. Я понимаю, что мой приход и извинение не исправят случившегося; мой приход сюда — большая наглость, вы не обязаны меня выслушивать; долг всегда останется неоплаченным, я могу только просить выслушать меня, позвольте мне высказать то, с чем я пришла.

Ее появление, вид и слова произвели на Дэгни сильнейшее впечатление, приятное и одновременно мучительное. Она отказывалась верить своим глазам, ее посетила поразившая ее мысль: пройти такой путь менее чем за год!.. Осознавая, что улыбка неуместна и может нарушить шаткое равновесие между ними, она ответила серьезным и внимательным тоном, словно протягивая Шеррил руку:

— И все же многое можно исправить, я охотно выслушаю вас.

— Я знаю, что дела компании ведете вы. Вы построили линию Джона Галта. Мы живы благодаря вашему уму и мужеству. Наверное, вы думали, что я вышла замуж за Джима ради денег — какая девчонка не польстилась бы на него? Но это не так, я вышла за него, потому что… Я думала, что он — это вы. Я думала, что компания — это он. Теперь я знаю, что он, — она колебалась, но твердо продолжала, не желая, очевидно, жалеть себя, — какой-то злобный бездельник, но какой именно и почему — не могу понять. Когда я говорила с вами на свадьбе, я думала, что защищаю величие и нападаю на его врага… но все оказалось наоборот; совсем, до ужаса наоборот!.. Вот я и пришла сказать вам, что теперь знаю правду, пришла не для того, чтобы сделать вам приятное, на это я не могу рассчитывать; нет, я пришла ради того, что любила.

Дэгни медленно произнесла:

— Конечно, я прощаю.

— Благодарю вас, — прошептала Шеррил и повернулась, чтобы уйти.

— Сядьте.

Шеррил отрицательно покачала головой:

— Это… это все, что я хотела вам сказать, мисс Таггарт.

Дэгни впервые позволила улыбке коснуться глаз, сказав:

— Шеррил, меня зовут Дэгни.

Ответом Шеррил была слабая, дрожащая складка в уголке губ, так что вместе у них получилась полная улыбка, одна на двоих…

— Не знаю, должна ли я…

— Мы ведь сестры, правда?

— Нет! Только не по линии Джима! — Крик вырвался непроизвольно.

— Нет, конечно. Сестры по собственному выбору. Садись, Шеррил.

Шеррил послушно села, стараясь не показать, как рада тому, что ее приняли, стараясь не расчувствоваться, не хвататься за руку помощи.

— Тебе ведь пришлось много пережить, правда?

— Да… но это неважно… это мои проблемы… моя вина.

— Не думаю, что это твоя вина, Шеррил.

Шеррил сначала ничего не ответила, потом вдруг сказала с отчаянием:

— Послушайте, чего мне не надо, так это милостыни.

— Джим, должно быть, говорил тебе, что я не занимаюсь благотворительностью, так что милостыня не по моей части.

— Да, говорил, но я имею в виду, что…

— Я понимаю, что ты хочешь сказать…

— Все равно у вас нет оснований беспокоиться обо мне… Я пришла не для того, чтобы жаловаться и перекладывать свою ношу на чужие плечи. Мои страдания вас ни к чему не обязывают.

— Да, конечно. Но ты ценишь то же, что ценю я, и это меня обязывает.

— Вы хотите сказать… если вы хотите выслушать меня, то это не милостыня? Не просто сострадание?

— Я очень тебе сочувствую, Шеррил, и хотела бы помочь не потому, что ты страдаешь, а потому, что ты не заслуживаешь страданий.

— Вы имеете в виду, что у вас не вызвали бы жалости нытье, слабость или дурной характер? Вы сочувствуете только тому хорошему, что есть во мне?

— Конечно.

Шеррил не шевельнулась, но выглядела так, будто подняла голову выше, будто освежающий поток разглаживал ее лицо, так что на нем появилось редкое выражение, сочетающее боль с достоинством.