Всё на свете - Юн Никола (2015)

В: Скольких людей может уютно укрыть одеяло авиакомпании?

О: Двоих. Убедитесь, что подняли ручку между вашими сидениями, и придвиньтесь настолько близко, насколько это возможно, чтобы укрыться полностью.

В: Как возможно такое, что человечество изобрело что-то такое потрясающее, как самолеты, и что-то такое ужасное, как ядерные бомбы?

О: Человечество загадочное и парадоксальное.

В: Столкнусь ли я с турбулентностью?

О: Да. В каждой жизни должно быть хоть немного турбулентности.

КОНВЕЙЕР

- Я решил, что багажный конвейер - прекрасная метафора для жизни, - говорит Олли, находясь на конце недвижущегося конвейера[7].

У нас нет с собой зарегистрированного багажа. Все, что я несу, это небольшой рюкзак с предметами первой необходимости - зубная щетка, чистое нижнее белье, путеводитель "Уединенные земли Мауи" и книга "Маленький Принц". Конечно, я взяла ее с собой. Перечитаю ее еще раз, чтобы посмотреть, изменился ли смысл.

- Когда ты это решил? - спрашиваю я.

- Прямо сейчас. - Олли в настроении для бредовых теорий, ждет, когда я попрошу его объяснить.

- Хочешь подумать еще или сейчас меня развлечешь? - спрашиваю я.

Он качает головой и спрыгивает рядом со мной.

- Хотелось бы сейчас начать с развлечения. Пожалуйста.

Я великодушно показываю продолжать.

- Ты рождаешься. И тебя забрасывает в эту сумасшедшую штуковину под названием жизнь, которая кружится и кружится.

- В этой теории люди это багаж?

- Да.

- Продолжай.

- Иногда раньше положенного времени падаешь с нее. Иногда тебя так повреждает другой багаж, падающий тебе на голову, что ты больше не функционируешь. Иногда теряешься или тебя забывают, и ты кружишься до бесконечности.

- Что насчет багажа, который забирают?

- Он переходит к обычной жизни в чьем-то шкафу.

Я открываю и закрываю рот несколько раз, потому что не уверена, с чего начать.

Он воспринимает это за согласие.

- Видишь? Безупречно. - Его глаза смеются надо мной.

- Безупречно, - говорю я, имея в виду его, а не теорию. Переплетаю пальцы с его и осматриваюсь. - Здесь все выглядит так, как ты запомнил? - Олли был здесь однажды, в семейном отпуске, когда ему было десять.

- Я не многое помню. Помню, как мой папа говорил, что нет ничего страшного в том, чтобы потрать немного денег на первые впечатления.

Терминал усеян зазывалами - гавайскими женщинами в длинных цветастых платьях, которые держат приветственные таблички и леи из пурпурных и белых орхидей. В воздухе не пахнет океаном. В нем пахнет чем-то промышленным, похожим на авиатопливо и чистящие средства. Этот запах я могла бы полюбить, потому что он означает, что я путешествовую. Вокруг нас уровень шума поднимается и падает, периодически прерываясь приветственными припевами, которые напевали встречающие и семьи. В качестве первых впечатлений неплохо. Интересно, как его папа умудрился жить в мире всю свою жизнь, не осознавая, что в именно ней ценно.

- В твоей теории про багаж твоя мама - одна из сумок, которая повреждена?

Он кивает.

- А сестра? Она одна из тех, которые теряются, а затем кружатся до бесконечности?

Он снова кивает.

- А ты?

- Как и я моя сестра.

- А твой папа?

- Он конвейер.

Я качаю головой.

- Нет, - говорю я и беру его за руку. - Он не должен получить все, Олли.

Я смутила его. Он вытягивает руку из моей, чуть отодвигается и осматривает терминал.

- Тебе, моя дорогая, нужна лея, - говорит он. Он кивает на зазывалу, которая еще не нашла своих гостей.

- Не нужна, - говорю я.