Всё на свете - Юн Никола (2015)

А затем ее записи становятся менее скрупулезными. Нахожу распечатку из сети о РСВ. Она обвела кружком раздел, который объясняет, что этот вирус тяжело переносится людьми со сниженной иммунной системой. Нахожу копию первой страницы статьи о ТКИД из медицинского журнала. Ее каракули на полях трудны для прочтения. После этого был единственный поход к аллергологу, а затем походы к трем разным иммунологам. Каждый сделал вывод, что болезнь не обнаружена.

И все.

Я снова обыскиваю шкафчик в поисках файлов. И это все, что есть? Где результаты анализов? Должен был быть четвертый иммунолог, да? Где диагноз? Где консультации и вторые мнения? Должна быть еще одна толстая красная папка. Просматриваю файлы в третий раз. И в четвертый. Раскидываю другие папки по полу и роюсь в них. Просматриваю бумаги на ее столе. Пролистываю страницы ее медицинских журналов, выискивая выделенные места.

Мое дыхание ускоряется, когда я подбегаю к книжной полке. Вытаскиваю книги, трясу их за корешки, ожидая, что что-то выпадет - позабытый анализ, официальный диагноз. Ничего.

Но ничего это не доказательство.

Может, доказательство где-то еще. Одна попытка, чтобы угадать пароль - Мадлен. Два часа я просматриваю каждый документ на ее компьютере. Изучаю историю браузера. Заглядываю в корзину.

Ничего.

Ничего.

Где доказательство о жизни, которой я жила?

Медленно поворачиваюсь посреди комнаты. Я не верю тому, что вижу своими собственными глазами. Я не верю тому, чего не вижу. Как ничего не может быть? Моя болезнь будто возникла из ниоткуда.

Это не правда. Этого не может быть.

Возможно ли такое, что я не болею? Мой разум отшатывается от такого направления мыслей.

Может она хранит другие записи в своей спальне? Почему я не подумала об этом раньше? 05:23. Могу ли я ждать, пока она проснется? Нет.

Дверь открывается как раз тогда, когда я иду к ней.

- Вот ты где, - говорит она, в ее глазах отражается облегчение. - Я волновалась. Тебя не было в комнате. - Она проходит дальше, и ее глаза расширяются, как только она видит полные беспорядок, окружающий нас. - Было землетрясение? - спрашивает она. Наконец она понимает, что бардак сделан человеком. Она с озадаченным выражением лица поворачивается ко мне. - Милая, что происходит?

- Я болею? - спрашиваю я. Моя кровь слишком громко стучит в ушах.

- Что ты сказала?

- Я болею? - спрашиваю я в этот раз громче.

Ее зарождающаяся злость рассеивается, сменяясь беспокойством.

- Ты плохо себя чувствуешь?

Она тянется ко мне, но я отстраняюсь.

Из-за боли на нее лице мне становится дурно, но я давлю дальше.

- Нет, это не то, что я имею в виду. У меня есть ТКИД?

Ее беспокойство трансформируется в раздражение и жалость.

- Ты все еще по поводу того письма?

- Да, - говорю я. - И Карла тоже. Она сказала, что, возможно, ты не в порядке.

- Что ты имеешь в виду?

В чем конкретно я ее обвиняю?

- Где все бумаги? - спрашиваю я.

Она глубоко вдыхает, чтобы успокоиться.

- Мадлен Уиттер, о чем ты говоришь?

- У тебя есть записи всего, но нет ничего о ТКИД. Почему я не могу ничего найти? - Я хватаю с пола красную папку и пихаю ей. - Все остальное у тебя есть.

- О чем ты говоришь? - спрашивает она. - Конечно, все здесь.

Я не знаю, что ожидала от нее услышать, но не это. Она и правда верит, что все здесь?

Она прижимает папку к груди, будто пытаясь превратить ее в часть себя.

- Ты тщательно смотрела? Я все храню.

Она подходит к столу и освобождает место. Я наблюдаю, как она просматривает файлы, перекладывая их и приглаживая руками страницы, которые не нуждаются в приглаживании.

Через какое-то время она смотрит на меня.

- Ты их взяла? Я знаю, что они были здесь. - Ее голос наполнен замешательством и, при этом, страхом.

И тогда я точно понимаю.

Я не болею и никогда не болела.