Обитель - Захар Прилепин (2014)

Во рту тоже, неуместный здесь, вкус кирпича. Кирпича и рыбы.

К тому же всё время хотелось оглянуться: не догоняет ли кто. Он время от времени оборачивался и до рези в глазах всматривался.

А она — нет.

— Ладно бы своего… — продолжала Галя, и Артём поначалу даже не понял, о чём речь. — Ты и стрелять, наверное, не умеешь? — спросила она. — Дай мне ещё спирта… Замёрзла… Ты мне показался таким сильным сначала. А что ты можешь? Что ты сидишь тут?

«Может, утопить её?» — медленно и страдальчески думал Артём, изнывая от самого звука её голоса как от прострелов в простуженном ухе. Она старалась говорить громче, чтоб он различал её слова, — и в её старании было что-то ученическое, гимназическое.

Они долго молчали.

— Сначала хотела тебя на Лисий перевести, — отпив из фляжки, которую сама себе придвинула ногой, Артём так и не удосужился, начала рассказывать Галя, — но у твоего Крапина уже полный набор… — отпила ещё, и, не выдохнув, продолжила, отворачиваясь от ветра, — потом, думаю, в лазарет, к Али… Но он слишком многого хочет… Имелась ещё одна командировка — но там тоже можно было скоро околеть… В общем, узнала, что к годовщине революции ищут музыкантов и в оркестре недостача, перепечатала твою характеристику и подсунула её куда надо… Понял? Ты понял, чего мне это стоило?

Артём неловко пересел на лавку посредине катера, лицом к ней.

«Тут бы ещё трое поместилось, — подумал он, оглядываясь. — Надо было взять с собой кого-нибудь… Бурцева, Афанасьева, Василия Петровича. Они б её развеселили».

Поднял глаза, увидел в тягостном предвечернем полусвете, что она так и смотрит на него, ожидая ответа.

«Чего тебе это стоило?» — спросил Артём молча, прямым взглядом, но она, похоже, не поняла.

— Могу тебе сапоги почистить, — сказал он или его бес.

Иногда Артём думал про себя, что и отца он убил не случайно, а нарочно, из окаянства.

— Тва-а-арь, — протянула Галя и медленно взялась за кобуру.

Артём почти равнодушно следил за её движением.

Он догадывался, что она может застрелить, и наверняка это несколько раз делала; или хотя бы раз.

— Стрельни в меня, сбрось за борт, и домой, — сказал он. — На спектакль в театр успеешь как раз.

А сам видел под лавкой топор и знал, что если она всё-таки достанет свой наган, то…

Галя молчала, не сводя с него глаз. Мотор работал негромко, тоже словно выжидая.

— Ожил наконец, — сказала Галя, вроде как с неприязнью, но что-то ещё было в её голосе, — …жалко, не вижу глаз твоих крапчатых, зелёных. Ты знаешь, что если в море тонешь, то вода, когда в глаза попадает, из голубой становится зелёной?.. Вот такими же ты глазами смотрел, когда я к Горшкову зашла — ни страха в них, ничего, сидишь и ждёшь. Так некоторые бесстрашные собаки смотрят, пока их убивают. Только у них редко зелёные глаза попадаются… Посмотрела тогда на тебя и решила, что спасу. Может, и сама спасусь.

Уехали вроде бы уже далеко — начало вечереть, но секирский маяк так и светил вслед, мразь, не отлипал.

Казалось, что пока он виден — их держат, словно на длинной леске, и в любую минуту повлекут назад, радуясь улову.

Сбить бы его.

— Я бы отмолил тебя, если б… — сказал Артём безо всякой патетики в голосе, не сводя глаз с маяка.

Она кивнула. Она тоже ни во что не верила.

— А катер, — сказала Галя, отвечая на давно заданный вопрос, — заключённые сделали. Не мастера, а просто… волшебники. Фёдор хотел с ними наладить производство скоростных катеров, но это всё дорого стало бы: лагерю ж мало денег переводят… К катеру этому доступ имеют только четыре человека. Меня Фёдор вписал давно ещё в список… И эти олухи не заметили. Я нарочно катер не трогала, чтоб никто внимание не обратил на то, что я на нём могу ходить куда захочу. Тут же все доносы пишут друг на друга — сразу бы написали…

— А этот, который на берегу, — тоже напишет? — спросил Артём.