Пролетая над гнездом кукушки - Кизи Кен Элтон (2004)

Все шумели, смеялись, подкалывали друг друга, пока черный парень не подошел к следующему пациенту, и в комнате внезапно наступила абсолютная тишина. Следующим был Джордж. И в ту же секунду, когда прекратились смех, шуточки и жалобы, когда Фредериксон, чья очередь была следующей за Джорджем, вытянулся и отвернулся, а большой черный парень уже собирался попросить Джорджа наклонить голову, чтобы полить его этой вонючей дезинфицирующей жидкостью, — в эту самую секунду до всех нас наконец дошло, что происходит, и почему это происходит, и почему мы все ошибались насчет Макмерфи.

Джордж, принимая душ, никогда не пользовался мылом. Он даже не позволял никому передавать ему полотенце, чтобы вытереться. Парни из вечерней смены, которые обычно присматривали за нашими вторничными и четверговыми вечерними помывками, знали, что проще оставить все как есть, и не приставали к Джорджу. И так продолжалось долгое время. Все черные парни это знали. Но сейчас все понимали — и даже Джордж, отпрянувший назад, с трясущейся головой, прикрывающий себя большими узловатыми руками, — что черный парень с расквашенным носом и с прокисшими мозгами со своими двумя приятелями, стоявшими рядом и глядевшими, что он будет делать, не упустят такого шанса.

— Опусти голову, Джордж…

Все посмотрели туда, где через пару человек стоял Макмерфи.

— А-а-а, давай, Джордж…

Мартини и Сефелт стояли в душе не двигаясь. Водосток у их ног мелкими глотками всасывал воздух и мыльную воду. Джордж на секунду посмотрел в водосток, словно это он с ним разговаривал. Он смотрел, как тот булькает и давится. Потом снова взглянул на шланг в черной руке прямо перед ним, на слизь, которая медленно стекала из маленькой дырочки в конце шланга вниз по чугунным коленцам. Черный парень подвинул шланг на несколько дюймов ближе, Джордж отклонился еще дальше назад, мотая головой.

— Нет, не этой штукой.

— Тебе придется сделать это, Барабанный Бой, — сказал черный парень, и в его голосе звучало чуть ли не сожаление. — Ты долженэто сделать. Мы не можем тут разводить насекомых, не можем, понимаешь? Насколько я знаю, они на тебе кишмя кишат!

— Нет! — сказал Джордж.

— А-а-а, Джордж, ты просто не понимаешь.Эти насекомые — они очень-очень крошечные, не больше кончика булавки.И, парень, они попадают тебе в волосы, и вцепляются там, и ввинчиваются тебе под кожу, прямо внутрь тебя, Джордж.

— Нет насекомых! — сказал Джордж.

— А-а-а, дай я тебе расскажу. Джордж: я знавал случаи, когда эти ужасные насекомые на самом деле были как…

— Ну ладно, Вашингтон, — сказал Макмерфи.

Шрам на разбитом носу черного парня изгибался, словно неоновый шнур. Черный парень знал, кто говорит с ним, но даже не повернулся; что услышал, было видно по тому, как он замолчал, разогнул длинный серый палец и поднес его к шраму, полученному во время баскетбольного матча. Он потер нос, затем, растопырив пальцы, поднес их к лицу Джорджа.

— Крабы,видишь, Джордж? Видишь? Теперь ты знаешь, как выглядит краб,правда? Уверен, что у вас там, в рыбацкойлодке, были крабы. Мы же не можем позволить, чтобы эти крабы залезли в тебя, разве можем, Джордж?

— Нет крапов! — закричал Джордж. — Нет! — Он стоял прямо, вскинув брови так, что мы могли увидеть его глаза.

Черный парень на секунду отступил. Остальные двое смеялись над ним.

— Что-то не так, Вашингтон, братишка? — спросил большой парень. — Что-то задерживает процедуру, братишка?

Вашинтон шагнул обратно.

— Джордж, говорю тебе: наклони голову! Или ты наклонишь голову и вымоешься этим, или я до тебя дотронусь! — Он снова — поднял руку — она была большая и черная, словно болотная грязь. — Дотронусь до тебя этой черной! грязной! вонючей рукой, всего облапаю!

— Рука — нет! — сказал Джордж и поднял над головой кулак, словно был готов разбить на куски грифельно-серый череп, рассыпав зубцы, гайки и болты по всему полу.