Пролетая над гнездом кукушки - Кизи Кен Элтон (2004)

Билли еще не до конца проснулся, чтобы отреагировать на ее попытки его пристыдить, а девушка возилась рядом, пытаясь отыскать чулки под матрасом, двигаясь медленно и неуверенно. Она казалась такой сонной и теплой. Наконец она оставила свое сонное ощупывание, подняла глаза и улыбнулась ледяной фигуре Большой Сестры, стоящей со скрещенными руками, затем вдруг решила посмотреть, нет ли на ее свитере пуговиц, и снова принялась вытаскивать нейлоновые чулки, застрявшие между матрасом и полом. Оба они двигались словно толстые коты, от пуза напившиеся теплого молока, разомлевшие на солнышке; полагаю, что они тоже были еще немного пьяны.

— О, Билли, — сказала Большая Сестра так, словно была до такой степени разочарована, что могла сорваться на крик. — Подобнаяженщина. Дешевая! Низкая! Крашеная…

— Куртизанка? — продолжил Хардинг. — Иезавель? — Большая Сестра обернулась и попыталась пригвоздить его взглядом, но Хардинг продолжал: — Не Иезавель? Нет? — Он в раздумье почесал затылок. — А как насчет Саломеи? Она — легендарная злодейка. А может быть, подойдет слово «бабенка». Ну, я просто пытаюсь помочь.

Большая Сестра повернулась обратно к Билли. Он сосредоточился на том, чтобы подняться на ноги, перевернулся и встал на четвереньки, бодая воздух, словно корова, затем оттолкнулся руками, встал на одну ногу, потом на другую и выпрямился. Он выглядел польщенным своим успехом, словно и не замечая всех нас, столпившихся у двери, поддразнивающих его криками «ура!».

Громкие разговоры и смех вились вокруг Большой Сестры. Она перевела взгляд с Билли и девушки на нашу группу, стоящую у нее за спиной. Лицо, сделанное из эмали и пластика, оседало. Она закрыла глаза и напряглась, чтобы унять дрожь, собираясь с силами. Она знала, что это было, она стояла, прислонившись спиной к стене. Когда ее глаза открылись снова, они были очень маленькими и неподвижными.

— Одно, что огорчает меня, Билли, — сказала она, и я мог слышать, как изменился ее голос, — как твоя бедная мать перенесет подобное.

Она получила ту реакцию, которой добивалась. Билли вздрогнул и прижал руку к щеке, словно она была обожжена кислотой.

— Миссис Биббит всегда так гордилась твоим благоразумием. Я знаю, она и сейчас гордится. А этот поступок ужасно ее расстроит. А ты знаешь, что происходит, когда она расстраивается, Билли; ты знаешь, как сильно бедная женщина может заболеть. Она очень чувствительна. В особенности в том, что касается ее сына. Она всегда с такой гордостью говорила о тебе. Она всег…

— Нет! Нет! — Его рот работал изо всех сил. Он потряс головой, умоляя ее: — Вам н-не н-н-нужно!

— Билли, Билли, Билли, — сказала она. — Мы с твоей матерью — старые подруги.

— Нет! — закричал он. Его голос царапал белые голые стены изолятора. Он поднял подбородок, чтобы кричать прямо в лунообразный светильник на потолке. — Н-н -нет!

Мы перестали смеяться. Мы смотрели, как Билли, складываясь, оседает на пол, голова запрокидывается, колени выдвигаются вперед. Он водил руками по зеленой штанине. Он тряс головой в панике, словно мальчишка, которому пригрозили поркой, как только срежут ивовый прут. Большая Сестра прикоснулась к его плечу, чтобы успокоить. От ее прикосновения он дернулся, как от удара.

— Билли, мне бы не хотелось, чтобы она поверила во что-нибудь такое — но что остается думать?

— Н-н-н-не г-г-оворите, м-м-миссис Рэтчед. Н-н-н-не…

— Билли, мне придется ей все сказать. Мне ненавистна мысль о том, что ты мог вести себя подобным образом, но, в самом деле, что еще мне остается думать? Я нахожу тебя на матрасе, с подобного сорта женщиной.

— Нет! Я этого не д-д-делал. Я просто… — Его рука снова дернулась к щеке и застыла там. — Это она делала.

— Билли, эта девушка не могла затащить тебя сюда силой. — Большая Сестра покачала головой. — Пойми, я бы с радостью поверила во что угодно ради твоей бедной матери.

Рука поползла по его щеке, оставляя длинные красные следы.